Западная война
Шрифт:
– Чем же это так важно?
– Штеттин – единственный транспортный узел, который мы можем восстановить. Кюстрин контролируют русские. Контроль над Штеттином позволит нам в достаточно разумные сроки восстановить имеющиеся там мосты. Пусть и не полноценно. Пусть используя деревянные фермы. Но восстановить и пустить составы.
– Хорошо, - кивнул Кайзер. – Задействуйте все, что потребуется. От успеха этой операции зависит исход не только этой войны, но и, по всей видимости, будущее Германии и… - Вильгельм скосился на молчаливо-мрачного представителя Вены, - Австро-Венгрии. Так что не подведите.
Тот все понял правильно и сухо заметил.
– Моя держава поможет всем, что будет в ее силах. Мы уже сосредоточили в Богемии крупные силы и постараемся в ближайшие дни
– По узкому коридору в междуречье верховий Одера и Вислы? – Поинтересовался начальник Генерального штаба.
– Вероятно. Подробности мне не известны.
– Это может быть интересно. Насколько нам известно, вас остановили дивизионы железнодорожной артиллерии. Они у русских очень сильные, но не такие уж и многочисленные. Из-за чего они активно маневрируют от фронта к фронту. Именно они поддерживали на втором этапе их наступление под Данцигом. И именно они оказались переброшены экстренным маршем в Позен для поддержки десанта под Кюстрин. Предлагаю скоординировать удар. Наши войска подготовят массированное наступление на Кюстрин из Западной Пруссии, благо что пока с боеприпасами у них все нормально. А вы, несколькими часами позже, попытаетесь прорваться по коридору и отрезать русские войска в Позене от снабжения. Они не смогут быть одновременно на двух участках.
– Я, непременно сообщу ваше предложение. Думаю, что представители нашего Генштаба свяжется с вами сегодня же…
Так они и беседовали, продумывали меры. Тем временем в Ватикане шла не менее напряженная беседа.
После переговоров с прибывшим из Москвы легатом Папа оказался на крайность возбужден. Бенедикт XV, известный в миру как Джакомо, маркиз делла Кьеза отчетливо наблюдал политический и духовный кризис Святого престола. После объединения Италии в 1870 году Рим утратил былое значение. Папская область была упразднена, а вместе с ней ушли в прошлое и какие-либо значимые финансовые возможности Папы. Ведь национальные католические церкви лишь формально ему подчинялись, а не всецело, как некогда. Да, какие-то деньги шли. Но скромно… очень скромно… Из-за чего с 1870 года Святой Престол и находил в непрекращающемся конфликте с королем Италии и всеми ее светскими властями. Что никак не способствовало единению страны и порядку в ней. Грубо говоря – светские власти боролись против церковных, балансируя на грани откровенного террора по отношению к слишком своевольным священникам. Папа искал опору и поддержку в этом кризисе. Но не находил ничего и уже подумывал о масштабных уступках, чтобы договориться хоть с кем-нибудь. Все-таки в этот период общество было одержимо великими идеями, мистикой и различными формами атеизма. Классические религии ему были малоинтересны.
Республиканское правительство Франции с 60-х годов XIX века держалось антиклерикальных позиций. Испания держалась особняком после потрясений XIX века и не сильно рвалась целоваться в десны. Правительство Австро-Венгрии, только-только отошедшее от практики Императора Иосифа по отношению к церкви, так и не сумело восстановить отношение с Римом. Собственно, за попытку восстановить свое влияние в Австрии Святой Престол и пострадал в 1870-ом, ставший в глазах революционеров изменником их идей. С Германией отношения складывались еще сложнее. В общем – куда не кинь, везде клин. Понтифик и все его окружение выглядели словно загнанные звери. А тут – такие слова… и поступки. Ведь Император действительно создал коллегию, распространившую свое действие на всю его державу. Многонациональную и многоконфессиональную. Почему ему требовалось возвращения единства христианства было также предельно ясно. Это давало абсолютное большинство при голосовании по любым вопросам. То есть, при формальной демократичности утверждался бы доминанта именно христианской веры. Папа, зная характер Императора, не сомневался ни на секунду – будь у него во владениях большинство подданных мусульман – он бы постарался собрать в кулак исламское духовенство. Главное – полный контроль над ситуацией при формальном равенстве и демократии.
Это был шанс!
Да, легат что-то там лепетал о том, что русские войска хоть и
Безусловно – немцы могли вырваться.
Безусловно – русские все еще не победили.
Но Папа увидел в этом успехе знамение. Словно Цезарь некогда загнал в свою ловушку в Алезии кельтов, Император окружил войска германцев. Вырвутся ли они оттуда? Джакомо не думал.
– Вы верите ему? – С некоторым раздражением, поинтересовался один из кардиналов.
– А он когда-нибудь обманывал?
– Он? Этот русский?! – Удивились присутствующие.
– Да. Он. Он хоть раз обманывал? Даже тогда, с кораблями, он просто не спешил сообщать правду, позволяя журналистам самим выдумывать их характеристики.
– Но… - начал было говорить один из кардиналов, но осекся и задумался.
– Вот. Он ни разу не обманывал никого публично. Ни для того, чтобы покрасоваться, ни для того, чтобы получить выгоду. Да, у него иной раз очень странные трактовки. Но… трактовки – это не ложь.
– Вы думаете, что он уверен в своей победе и мы просто что-то не знаем?
– Да. Как тогда, во время боев в Маньчжурии. Помните? Все ведь только и делали, что говорили о глупом русском царьке, что решил помериться силой с уважаемыми державами. И даже предлагалось выслать японцам свою, итальянскую поддержку, чтобы и наши войска оказались в числе победителей этого варвара.
– А он не варвар?
– А в чем он варвар? В том, что правит державой на окраине Европы? Так Филипп Македонский тоже не был исконным правителем мелкого и совершенно никчемного осколка Пелопоннеса. Что ничуть не помешало ему подчинить силой оружия всю Грецию. А его сын смог совершить невозможное – не просто победить Персию в войне, а завоевать ее. Никто до Александра и помыслить тогда не мог о таком. И эти два «варвара с окраины» сковали греков в единый народ и привели их к славе и могуществу.
– Он не стремится выделять церкви земельные наделы.
– Но он и не борется с ней. Много вы знаете ныне правящих монархов, что если и не с трепетом, но рациональной зрелостью относятся к церкви? Двадцать пять лет назад он ради веры был готов развязать войну. А сейчас, опасаясь потрясений в духовной жизни, участвует в церковных делах и делает все для того, чтобы христианство смогло улучшить свое положение. Но так, чтобы явного конфликта и столкновения лоб в лоб с другими религиями не было. Вы ведь понимаете, зачем ему нужно, чтобы церковь воссоединилась?
– В рамках его державы его интересы понятны. Но какая нам с того польза в Европе… хм… остальное Европе?
– Время собирать камни пришло.
– Эти камни очень сильно разбросаны. Их не собрать.
– Кто знает? Кто знает… - тихо произнес Папа, разглядывая в окно ночной Рим.
– Вы думаете, что он сможет?
– Двадцать пять лет назад он принял правление над пусть и большой, но самой отсталой европейской державой. У него не было ни дорог, ни денег, ни армии, ни флота, ни промышленности, а престол окружали воры. И что вы видите теперь? Кто бы мог подумать после той ничтожности, которую продемонстрировали русские солдаты в 1877-1878 годах, что эта армия способна уверенно бить немцев? Немцев, которые в 1871 году сумели быстро и решительно разгромить самую сильную армию Европы! А перед этим победить Австрию, тоже – далеко не последнюю силу в мире. Кто бы мог подумать, что десять лет назад эти самые русские разгромят превосходящие силы англичан? И это после позора Крымской войны, в которой они предпочли затопить свои корабли, нежели дать бой, хотя бы самый декоративный, превосходящим силам англичан и французов! А деньги? Вечно пустая казна России наконец-то наполнилась монетами, избавившись от чудовищных внешних долгов. А товары? Еще двадцать пять лет назад его страна зарабатывала, вывозя зерно, лес, пеньку и прочие природные дары. Сейчас же, торгует промышленными товарами.