Западня для ведьмы
Шрифт:
При напоминании о пирожках Дирвен передернулся.
– Страж может, конечно, во что-нибудь такое ввязаться – но как простой смертный, как маг с неплохим потенциалом, всего-навсего. Его истинная сила раскрывается, когда стучится в дверь соответствующая проблема. В промежутках между жизнями Страж осознает себя могущественной сущностью, а когда рождается в очередном смертном воплощении – он такой же, как все, с учетом обычного разброса людских возможностей. Так заведено. Одно-единственное отличие: Стражи не умирают от старости, потому что не стареют. Но это всегда можно списать на особенности магического дара, к тому же чаще всего окружающие не успевают обратить на это внимание, если Страж погибает в бою, в какой-нибудь стычке либо по другой причине. Для оружия, ядов и болезней они уязвимы так же, как любой из смертных.
А не может ли Дирвен быть Стражем Сонхийским? Это ведь не менее почетно, чем оказаться потомком древних королей-амулетчиков… Вдруг и правда?..
– Не ты, – угадав, о чем он думает, развеял иллюзии Лис. – Во-первых, у тебя не тот, э-э, склад характера. Во-вторых, будь ты Стражем Мира, я бы это своим лисьим нюхом почуял. В-третьих, внешний облик Стража от рождения к рождению меняется, но глаза в разных человеческих воплощениях
Дирвен хмыкнул. Не больно-то и хотелось. Прапраправнук арибанских повелителей амулетов – это все же круче.
– Когда началось вторжение, демоны Хиалы тоже не остались в стороне. Особенно те, кто посильнее. Мелочи, которую каждый, кому не лень, пинает, по крупному счету все равно, кто ее будет пинать – местные или пришлые, но господа темных областей в случае проигрыша потеряли бы многое. Сами скатились бы до положения мелочи, над которой измываются победившие захватчики. Порядка между нами нет, зато иерархия есть – о-го-го какая! Не желая утратить свои привилегии, князья Хиалы присоединились к армии Стража Сонхийского. Каждый из них сам по себе превосходная боевая единица, вдобавок они строили остальных демонов. Только имей в виду, ни благородства, ни патриотизма там не было и в помине. Сплошной голый расчет – они защищали свою территорию от демонов-иномирцев и были ни лучше, ни хуже чужаков.
Дирвен кивнул и предвкушающе ухмыльнулся, тут же спрятав усмешку. Ага, вот сейчас выяснится, что Эдмар, который был тогда демоном Хиалы, оказался трусом либо малодушным предателем – или еще как-то подвел своих, и за это его изгнали, как самую позорную тварь. От этой мысли на душе потеплело.
– Князей в темных областях Хиалы испокон веков ни много ни мало – несколько сотен. И вот один из них, который, оцени, еще тогда носил прозвище Золотоглазый, повадился таскаться за Стражем Мира. Демону может кто-то понравиться, но при этом он все равно останется отъявленным демоном. Надо сказать, это создавало определенные неудобства, поскольку Золотоглазый убивал всякого, кто подошел к Стражу ближе, чем на расстояние вытянутой руки, или не с тем выражением, по мнению ревнивой твари, на него посмотрел. Демоны не способны любить, но еще как ревнуют. Крухутак назвал точные цифры: наш общий приятель прикончил по этому поводу двадцать девять человек, пятнадцать представителей иных рас и сорок семь демонов. Это, заметь, были жертвы среди своих. Также он разделался со ста девяносто двумя лазутчиками, которых противник подсылал уничтожить Стража. Для Золотоглазого принципиальной разницы не было: и те, и другие посягали на то, что он хотел присвоить единолично, – значит, смерть им. Это мое, никто не трожь. Страж был, мягко говоря, не рад такому положению вещей, но в то же время ему было не до того, чтобы разбираться с остервеневшим сверх меры демоном из числа союзников, в первую очередь он должен был держать под контролем стихийное воинство.
– Что за воинство?
– То, которое подчиняется только Стражу. Когда началась эта война, он осознал свое предназначение и поднял стихийные силы. Обернувшись ветром, он позвал четверку Великих Псов с их воздушными стаями. В водяном облике призвал из пучины морских змеев, в земляном разбудил каменных исполинов и подземных червей. Став огненным существом, он спустился в жерло вулкана и вывел на поверхность саламандр, которые живут в кипящей лаве. Это может сделать только Страж Мира – и лишь он способен уследить за тем, чтобы стихийные твари в ходе боевых действий не превратили свой собственный мир в безжизненную пустыню. Они подчиняются ему беспрекословно – однако совсем не так, как солдаты полководцу, рабы господину, зачарованные волшебнику или дрессированные животные укротителю. Силой с ними не совладать, они слушаются его из великой симпатии. И все равно присматривать за ними – дело нелегкое, одни саламандры чего стоят. Если вернуться к нашим демонам, Золотоглазый все-таки был весьма полезен в качестве консультанта по военным вопросам. Князья Хиалы без конца между собой воюют – любо-дорого, какая идет грызня, так что все мы опытные стратеги и тактики. Страж ведь не полководец и не политик, даже не профессиональный предводитель – с него довольно и того, что он хозяин стихий. Обычно в таких случаях Стражам помогают маги-советчики, но Золотоглазый кого из них убил, кого разогнал, пригрозив расправой… Я же говорю, он вел себя, как безумец, но до поры казалось, что это не выходит за рамки нормального для демона безумия. Еще она причина, по которой его терпели, – он единственный из князей Хиалы учитывал пожелания Стража, когда заходила речь о том, чтобы свести к минимуму жертвы среди населения Сонхи. У нас ведь как: демонам велели захватить горку вон за той деревушкой – они туда прорвутся и приказ выполнят, но по дороге и поля потопчут, и дома вместе с жителями сметут, потому что им все равно, наплевать им на эту деревню с высокой башни. За людьми, когда они затевают свои войны, то же самое водится, но среди вас хватает тех, кто этого не одобряет, а среди наших днем с фонарем ни одного такого не сыщешь. Золотоглазый в этом смысле не был исключением, но ради того, чтобы Страж ему приветливо улыбнулся, он заставлял шатию из Хиалы щадить мирное население, а также зверей, птиц, растительность и волшебный народец. Хотя волновали его, как истинного демона, только собственные интересы: ему нравилось, когда Страж ему улыбался. Если бы его прогнали прочь, он бы в отместку много чего натворил, да так, чтобы причинить отвергнувшему его обидчику побольше душевных терзаний и боли. Но поскольку Страж согласился на его компанию, он и сам по возможности воздерживался от разрушений, и следил за тем, чтобы другие демоны соблюдали меру – и не только они, а все остальные тоже. Могущества и скверной репутации Золотоглазого на это хватало.
– Наверное, потом, когда война закончилась, его изгнали за то, что не позволял им бесчинствовать?
Дирвен рассчитывал произвести впечатление своей догадливостью, но Лис только усмехнулся:
– Не забегай вперед. В истинном облике он был ужасающим исчадием Хиалы – сгусток жути, фиолетово-черный глянец, щупальца, клешни, шипы и все такое, но при желании мог обернуться человеком. В женском облике у Золотоглазой были пленительно пышные и в то же время безупречно изящные формы, шелковистая кожа, черные волосы с фиолетовыми и синими прядями. Что забавно, такое сочетание цветов и сейчас
– Страж наверняка должен был победить, да? У него же псы бурь, и огненные саламандры, и всякое остальное…
– Ну нет, здесь не тот случай, когда можно призвать стихийные силы, речь-то шла не о судьбах Сонхи, а о разрешении частного спора. Это был бы не поединок Стража Мира и демона, а поединок сильного боевого мага и могущественного демона. Хм, я бы, пожалуй, все-таки поставил на Золотоглазого, хотя кто знает, чем бы все закончилось…
– А кто из них победил?
– Никто. Дуэль не состоялась по причине безвременной кончины одного из дуэлянтов. Неприятеля почти полностью разгромили и выбили, когда тот бросил в бой прибереженный резерв – с целью напакостить напоследок, да так напакостить, чтобы цветущие земли превратились в подчистую объеденные пустоши. Агрессоры исхитрились открыть еще одни Врата Перехода, через которые в Сонхи хлынули несметные полчища прожорливых многоножек – одни величиной с лошадей, другие не больше ящерицы, и была их тьма-тьмущая. Сплошная бледно-желтая масса, покрытая порослью грязновато-серых, как будто седых волос, – она отвратительно колыхалась и пожирала все подряд на своем пути. Любую органику, как нынче выражается нахватавшийся иномирских оборотов Тейзург. Эти многоножки еще и плодились со скоростью саранчи. Воздушные псы донесли о том Стражу, и он помчался туда вместе с саламандрами, попросив Золотоглазого послать вперед демонов, чтобы те разогнали с дороги все живое. Саламандры – это ведь тот же пожар, они спалят все без разбору, а Страж Мира не хотел, чтобы были жертвы. Демоны бросились вперед, сея панику и всех обращая в бегство, уж это для них самое милое дело, а за ними двинулся Страж с огненным войском. Дело было ночью, и зрелище, должно быть, вселяло благоговейный трепет, если там нашлись очевидцы. Вот представь себе: в темном небе появляется затмевающее звезды зарево, только не розовое, как перед восходом солнца, а фиолетово-синее. Оно ширится и становится все ослепительней, до невыносимой рези в глазах – словно расцветает над горизонтом громадный переливчато-синий цветок. И если ты все еще в состоянии что-то видеть, сможешь рассмотреть сотканного из синего пламени дракона, который летит впереди, – это Страж Мира в огненном облике, а за ним длинными прыжками несутся саламандры. С высоты птичьего полета эта сверкающая в ночи армия выглядела бы полосатой: вначале синие, за ними зеленые, потом золотисто-желтые и замыкают красно-рыжие, словно привычный тебе огонь в печке. Это потому, что синее пламя – самое горячее и страшное. Высокотемпературное, как опять же ввернул Эдмар, когда слушал мой рассказ. Топота почти не слышно, тишину нарушает только пугающий сухой треск и шум пламени. Представил картинку? Там, где они прошли, на земле осталось множество выжженных черных следов от их трехпалых лап, но обошлось без пожаров – саламандры способны гасить огонь, которому дали начало, и они по велению Стража так и делали. Как прибыли на место, выполнившие свою задачу демоны брызнули в стороны и немедля убрались подальше – все, кроме Золотоглазого. Приближенные позвали: что же ты, повелитель, замешкался? И услышали в ответ: я останусь, вдруг ему понадобится помощь. Тогда-то самым догадливым и стало ясно, что мозги у повелителя бесповоротно соскочили с петель.
– Почему? – удивился Дирвен. – Это же по-человечески…
– Именно что по-человечески! Ты уловил суть. Бывает, что обезумевший человек начинает вести себя, как демон – а обезумевший демон ведет себя, как человек. Остается в пекле не для того, чтобы всех переиграть, или доказать свое могущество, или еще какую выгоду получить, а чтобы успеть прийти на помощь, если в том возникнет нужда. Уважающие себя демоны так не поступают. И не уважающие, впрочем, тоже. Это не по-нашему. Кое-какие странности Золотоглазого и раньше бросались в глаза, но до поры все думали, что тому есть практические объяснения. К примеру, было известно, что он раздобыл ожерелье Инрам, то ли купил, то ли отобрал у кого-то из человеческих магов, и надевал его всякий раз, как доходило до известного дела. Думали, он из расчета – любому ясно, что, пока война не закончилась, причинять вред Стражу нельзя, и уже задним числом поняли: Золотоглазый поступал так, потому что свихнулся.
– А что за ожерелье Инрам?
– Знаешь, почему людям нельзя спать с демонами? Потому что демон в это время пьет взахлеб твою жизненную силу. Несколько раз – и ты полутруп, начнешь болеть и всякое такое. Рунное ожерелье Инрам этот канал перекрывает, для человека тогда не опасно, зато у демона при этом шея болит и ноет. Никто из наших, находясь в здравом уме, этот изуверский ошейник по доброй воле не наденет, а он сам так решил – можешь представить, до чего спятил?
– Тьфу, мерзопакость, – скривился Дирвен.
Едва не сплюнул на пол для большей выразительности, однако вовремя вспомнил, что на исчадия Хиалы плевать не стоит, себе дороже, и в их присутствии тоже не стоит, а то они потом повсюду тебя найдут. Этот, правда, ему благодарен, но, с другой стороны, ничем не связан, а настроение у него может и перемениться.
– Истинная мерзопакость, – кивнул Лис. – Правильно рассуждаешь, по-нашему. Удариться в безоглядный альтруизм и оценить чужую шкуру дороже, чем свою собственную, – это для демона Хиалы извращение, иначе не скажешь.