Западня для ведьмы
Шрифт:
– Вы чего тут орете? Чего столпились, выход годный?
– Выход негодный, но зато нам задницу покажут! Вон тот парень. Он, говорит, Лиса знает.
– Эй, ты, показывай, раз обещал! А то нечестно!
Дирвен вконец осип, ругая мерзких тварей, но их было больше, и вопили они громче. А Таль на них никакого внимания. Хвала богам, после полудня Врата сами собой закрылись. Потом наведался уже знакомый грикурц, раскланялся перед отдыхавшей девушкой с чопорной учтивостью, явно подсмотренной у захудалой провинциальной знати.
– Хочу поглядеть, как вы ее расколдуете, –
«Треть», – написала ведьма карандашом в «переговорной» тетрадке.
До того как стемнело, Дирвен запасся шишками и камешками. Таль, посмотрев на его приготовления, вскинула бровь и на мгновение стала неприятно похожа на Эдмара – словно подсмотрела у него эту иронично-недоуменную мину. Дирвен насупился и отвернулся. Без напоминаний сводил маму за елки.
Назавтра Врата открылись ближе к вечеру, когда небо над темными верхушками елей побледнело и окрасилось в нежно-золотистый оттенок. Все та же компания и несколько новых рыл. Ну, держитесь! Пусть эти Врата не пропустят никакую магию, залепить туда не волшебным материальным предметом еще как можно.
Он начал швырять в тварей Хиалы шишками, те пытались увертываться, толкая друг друга, и орали похабное. Ведьма с отсутствующим лицом плыла по кругу, из-под еловых лап за развитием событий наблюдал грикурц – словно завзятый театрал из полутемной боковой ложи.
– Уй, в глаз попал! Так нечестно!
– В него кидай, не в меня!
– А хочешь, мы тебе первые задницу покажем – баш на баш, тогда согласен?
– А ну, захлопни пасть, тварь!
Он шагнул ближе к арке, чтобы наверняка засветить в цель, и тут за спиной у него послышался слабый надтреснутый голос:
– Дирвен!.. Дирвен, сынок, не подходи к демонам!
Бульвар Шляпных Роз с великолепными особняками, модными ресторанами и допоздна гуляющей знатью по ночам был залит светом магических фонарей в виде старинных крутобоких корабликов, каждый из которых сиял, словно добрая сотня масляных ламп. Не то место, где сподручно хорониться в засаде. Шеро Крелдону пришлось попотеть, чтобы все организовать. Архимаги Сокровенного Круга и охранявшие их нижестоящие волшебники маскировались под фланирующих господ, уличных торговцев, дворников, лакеев, фонарщиков. Участвующие в заговоре магички преобразились в щеголих и цветочниц.
Участниц было немного. Во избежание утечки информации. У большинства дам Тейзург пользовался симпатиями: флиртовал он изысканно и с подходом, умел и развеселить, и поддержать беседу, и выручить дельным советом, а то, что он увлекался не только противоположным полом, лишь добавляло ему интереса в их глазах. Дамы с удовольствием обменивались сплетнями о его похождениях известного толка, да в таких подробностях, что кавалеры, которым случалось это подслушать, краснели до корней волос. Алендийские нравоучители строгих правил втайне охотились за такими историями, даже приплачивали чужой прислуге за пересказ, чтобы после,
Неровен час, кто-нибудь из волшебниц его предупредит, так что на это дело взяли только самых надежных.
Завсегдатаи Шляпных Роз дивились: вроде нынче не праздник, а наплыв народа, как на гуляньях! И народ, если присмотреться, нервозный какой-то, по-нехорошему собранный… Можно подумать, эти подозрительные личности собираются громить всей толпой богатые особняки да делить поровну чужое добро и сейчас ожидают только условного сигнала от своих заводил.
– Винцо-то у него в погребке знатное, истинно божественное, в том числе иномирское. Признаться, уже предвкушаю…
– Мы же договорились, вино и деликатесы распределим на всех коллегиально и организованно, – укоризненно, с педантичными нотками, отозвался собеседник.
«Мог ли я помыслить, боги великие, что доживу до подобного», – удрученно вздохнул про себя Шеро Кредлон – грузный мороженщик с завлекательно раскрашенным сундуком-ледником на тележке.
Двое поравнявшихся с ним пожилых франтов прошли дальше, строя предположения о винах из некоего погребка, и смешались с другими прохожими в благоуханной темени бульвара.
Это тянулось уже пятый вечер. Надлежало подгадать момент, когда Тейзург откроет Врата Перехода и отправится в другой мир, а он, как назло, безотлучно торчал в Сонхи. Несколько раз уходил в Хиалу, но это не в счет.
Крелдону все это не нравилось до скрежета зубовного. Нарушение официальной клятвы неминуемо вызовет отдачу, и какой она будет – заранее не скажешь. Вдобавок крухутак, поведавший отгадчику о прошлом Тейзурга, упомянул о том, что сонхийские маги в давнюю пору не единожды пытались от него избавиться – и всякий раз сия затея оканчивалась провалом, после чего становилось только хуже. Это продолжалось до тех пор, пока Тейзург сам не убрался из Сонхи.
Не обнадеживает, ни на грош не обнадеживает. Шеро мучило скверное предчувствие. Возможно, у архимагов тоже были предчувствия, но мысли о божественном винце, драгоценных китонских шелках, мешках с кофейными зернами и светильниках дивной красы помогали им глушить тревогу.
Следящие и скрывающие чары, наколдованные Сокровенным Кругом, клубились над бульваром Шляпных Роз густым смогом – незримым, неощутимым, многослойно замаскированным, все до последнего заклинания просчитано и выверено, но вдруг коллега Эдмар все же почувствует неладное?
Из осиянной фонарями темноты до угрюмого толстого мороженщика долетел обрывок фразы:
– Уговорили, пару складских светильников я вам уступлю, но взамен…
«Боги, за что мне такое наказание?! Право же, студенческие волнения и то лучше, чем это…»
Дирвена мучили опасения, что мама, даже очнувшись, навсегда останется вялой, заторможенной, ко всему безразличной, но чары – это не душевное расстройство, и если удалось их без остатка снять, человек вновь становится самим собой.