Западня глобализации
Шрифт:
73. Deutsche Presse-Agentur, 27.1.1995.
74. Frankfurter Allgemeine Zeitung, 13.12.1995.
75. Edgar Meister, Mitglied des Directoriums der Bundesbank, Derivate aus der Sicht der Bankenaufsucht, Vortragsmanuskript, 29.1.1996.
76. Интервью во Франкфурте 21.1.1996.
77. Интервью представителя Euroclear Дэвида Томаса в Брюсселе 21.1.1996.
78. International Herald Tribune, 5.2.1996.
79. The Economist, 17.2.1996.
80. International Herald Tribune, 4.6.1996.
Глава 4. Волчий закон. Кризис
Отмените налоги, поддержите свободную торговлю, и тогда наши рабочие во всех сферах производства будут низведены, как в Европе, до уровня крепостных и нищих.
Авраам Линкольн, шестнадцатый президент Соединенных Штатов Америки (1860 – 1865)
В Дирборне, штат Мичиган, наиболее квалифицированные инженеры компании Ford Motors, второго по объему производства изготовителя автомобилей в мире, работают перед многочисленными экранами компьютеров. Они без труда демонстрируют симбиоз человека и машины. Разработчик шасси делает пометки электронным пером на чертежном поле своего рабочего стола. Быстрое касание здесь, линия там, и он видит на своем мониторе очертания новой модели «форда», которая, вероятно, вскоре будет привлекать внимание покупателей в выставочных залах по всему миру. Вдруг из неприметного громкоговорителя рядом с монитором раздается бесцветный анонимный голос: «Мне нравится, но что, если мы сделаем это вот так?». И эскиз автомобиля на экране меняется, словно по мановению некоей призрачной руки, становясь чуть закругленнее сверху и еще элегантнее по бокам.
Невидимый помощник сидит в Кёльне, в европейской штаб–квартире Ford. Одновременно или посменно сотрудники германского /135/ отделения работают со своими коллегами из Дирборна над одними и теми же проектами. Они соединяют воедино европейские, американские и японские идеи и визуальные образы. Повсюду установлены компьютеры Silicon Graphics: пять лабораторий на разных континентах образуют единое глобальное автомобильное конструкторское бюро, в котором все виртуальные испытания столкновением и аэродинамические расчеты для каждой модели должны проводиться совместно.
Проектирование с помощью видео– и компьютерной связи через океаны и часовые пояса часть самой радикальной реорганизации из всех, когда–либо проводившихся в корпорации Ford. С начала 1995 года региональные отделения больше не разрабатывают собственных моделей, и готовые проекты одного отделения больше не переделываются другим и не дорабатываются третьим. Вместо этого шеф Ford Алекс Троттмен приказал слить прежние региональные корпорации в две более крупные единицы, одна из которых должна была обслуживать рынок в Европе и Соединенных Штатах, а другая – в Азии и Латинской Америке. Внедрение новейшей компьютерной технологии, еще недавно казавшееся долгим и хлопотным занятием, теперь распахивает ворота перед всемирно интегрированной корпоративной машиной. При проектировании, закупках и сбыте Ford стремится избежать любого дублирования в работе путем перевода работы подразделений, включая наиболее отдаленные провинциальные филиалы, в режим он–лайн. Результатом являются «глобальные машины» – свидетельство того, что Ford опять устанавливает мировой стандарт наиболее эффективного производства автомобилей. Эти нововведения сокращают затраты на миллиарды долларов и, вероятно, делают ненужными несколько тысяч высококвалифицированных и высокооплачиваемых менеджеров, инженеров и продавцов. При создании последней продаваемой во всем мире модели, «мондео», конструкторам фирмы для завершения проекта потребовалось два месяца и двадцать международных рабочих совещаний. Что же касается новейшей модели, «тауруса», то понадобилось всего лишь пятнадцать рабочих дней и три контрольных заседания, прежде чем правление дало «зеленый свет» на запуск в производство, – скачок эффективности более чем на 100 процентов [1]. /136/
«Революция на "Форде"» (определение «Экономиста») произошла не под давлением финансового кризиса; в 1994 году, например, корпорация заработала прибыль в 6 миллиардов долларов. Троттмен и его руководящие кадры просто используют возможности самой современной сетевой технологии, и все остальные последуют за ними, и не только в автомобилестроении.
Сектор за сектором, профессия за профессией, мир труда действительно революционизируется, и вряд ли кто–нибудь останется от этого в стороне. Политики и экономисты тщетно ищут замену рабочим местам «синих воротничков», ликвидируемым на верфях Vulkan, в авиационных ангарах Dasa или на сборочных линиях Volkswagen. Боязнь избыточности давно поселилась в офисах «белых воротничков» и распространяется на секторы экономики, прежде бывшие
Так, трудные времена ожидают почти миллион служащих банков и страховых компаний Германии. Коль скоро бизнес в мире финансов вступил в конкуренцию открытых границ, их персоналу предстоит будущее, полное невзгод, прежде выпадавших на долю только работников текстильной промышленности. Его первыми ласточками стали банкоматы и автоматизированные устройства, печатающие выписки со счетов. Сейчас американские и японские банки, страховые компании и инвестиционные фонды борются за вкладчиков и заемщиков на европейском и особенно германском рынках. Например, American Express с 1995 года предлагает жиросчета с более высоким процентом, чем сберегательные, без указания срока снятия денег. Клиенты могут круглосуточно делать любые распоряжения по телефону или через персональный компьютер, за несколько минут конвертировать сбережения в более доходные инвестиции и даже заказывать доставку наличных на дом. Fidelity Investments, крупнейший в мире фонд с головным офисом в Бостоне, штат Массачусетс, продает ценные бумаги по телефону по всему Европейскому Союзу из своего филиала в Люксембурге. Эта рыночная стратегия переворачивает традиционные структуры банковской индустрии с ног на голову. Густые сети филиалов, близость которых к клиентам /137/ ранее была преимуществом, стали чрезмерной роскошью и обузой с точки зрения конкурентоспособности. Все крупные финансовые учреждения Германии наряду с дочерними компаниями, такими как Bank 24 или Advance Bank, за которыми стоят Deutsche Bank и Vereinsbank, переходят на телекоммуникационный бизнес. За подготовительным периодом в ближайшие годы последует резкое сокращение числа отделений.
Из этого следует, что банковский персонал с высшим образованием, специальной подготовкой и соразмерно высокими окладами будет востребован все в меньших и меньших количествах. Традиционный образ дружелюбного, высокооплачиваемого банковского служащего, живущего рядом, уже по большей части отошел в прошлое. К примеру, в VB–Dialog, филиале баварского Vereinsbank, коллективный тарифный договор, согласованный с профсоюзами, больше не применяется. Вместо обычных 23–30 марок в час сотрудники получают всего 16, немногим больше дворников. Крупный мюнхенский банк экономит на выплачиваемых новым сотрудникам отпускных и деньгах к Рождеству и требует, чтобы персонал был готов работать в любое время дня и ночи, включая выходные, без добавочной платы. В аналогичной ситуации оказались высококвалифицированные эксперты, обслуживающие богатых и корпоративных клиентов, и те, кто жонглирует миллионами марок в электронном пространстве мирового финансового рынка. Уже пять крупнейших германских финансовых домов куплены инвестиционными банками Лондона, где и заключают большинство сделок с ведущими клиентами. Шансы немцев получить работу в Kleinwort Benson (Dresdner Bank) или Morgan Grenfell (Deutsche Bank), даже если они хотят перейти из германского в британское отделение своего банка, невелики. Тамошние работодатели предпочитают полагаться на британскую рабочую силу.
Американские финансовые профессионалы из Вашингтона и Нью–Йорка высмеивают то, что им в банковской системе Европы кажется устаревшим, неэффективным и, главное, нерентабельным. «Швейцарские банкиры, – поясняет один ведущий управляющий фондом на Уолл–стрит, – выросли в другом мире. Эти люди упустят свой шанс, если у нас инвесторы будут получать 30 процентов годовых по сравнению с 2–3 процентами, предлагаемыми швейцарскими банками». Многие крупные американские спекулянты убеждены, что через несколько /138/ лет в их высокорискованные фонды потекут миллиарды от прежде осторожных немцев, швейцарцев и австрийцев. Один инсайдер описывает эту стратегию довольно выразительно: «Когда мы откроем высокодоходное отделение в Цюрихе на Банхофштрассе, швейцарские клиенты будут поначалу воротить нос и смотреть на нас с подозрением. Но когда их более смелый сосед прикатит на "порше", купленном после нескольких лет капиталовложений в наш филиал, положение быстро начнет меняться».
В результате наступят тяжелые времена. «Банки – это сталелитейная промышленность девяностых», – предрекает Ульрих Картельери, член совета директоров Deutsche Bank [2]. Исследователи рынка из консалтинговой фирмы Coopers & Lybrand пришли к выводу, что это не преувеличение. В своем исследовании планов 50 ведущих банков мира они прогнозируют, что половина всех тех, кто в настоящее время занят в финансовом бизнесе, в течение следующих десяти лет лишится работы. Применительно к германскому финансовому сектору это означает потерю полумиллиона хорошо оплачиваемых рабочих мест [3].