Западня
Шрифт:
Начальник уже писал гневные сообщения, обещая меня уволить, но спустя некоторое время успокоился и отправил адрес, по которому нужно было приехать. К счастью, никаких особых приглашений не требовалось, а все фамилии уже были внесены в список приглашённых.
За пол часа до начала сего торжества я была уже там. Мама взглянула на меня, слегка поправила прическу и сказала:
— Проведи этот вечер прекрасно, Кристина. Ты достойна этого. Передавай искренние поздравления Тому и своему начальнику, который, думаю, обалдеет от твоей красоты, — на её глазах выступили слезы.
— Мамуль,
— Просто… ты у меня такая взрослая стала. Моя любимая доченька. И да, с алкоголем сильно не балуйся. Мало ли, что может произойти.
— Конечно. Я не подведу тебя, родная, — мама обняла и чмокнула меня в щеку.
Я вышла из автомобиля и подошла к арке, украшенной цветами. Люди стояли на улице, курили, разговаривали о чем-то насущном, но в один миг обратили внимание на меня. Взгляды были удивленными, испуганными и одновременно восхищенными. Ко мне подошёл швейцар и спросил фамилию.
— Гагарина… Кристина Гагарина… — ответила я, слегка стесняясь. Он громко объявил меня и проводил в зал.
Зал был оформлен и украшен в стиле классического французского замка, было даже несколько лестниц, уходящих вверх. Было много живых и искусственных цветов, великолепных украшений. Всюду ходили официанты с бокалами шампанского, кружились пары и потихоньку подтягивались другие почетные гости.
Меня остановил один молодой человек и поинтересовался, «откуда такая красавица прибыла?» Не люблю я хвастать, но сейчас грех этого не сделать. Сегодня я взаправду выглядела сногсшибательно. Молочное бальное платье, украшенное небольшими цветочками, подчеркивало все, что имелось в наличии; прическа была нежной и аккуратной, а голову венчала небольшая диадема. Принцесса, что ещё сказать?!
Но основная задача состояла в том, чтобы скорее найти Тома и шефа. Ведь до начала торжественной части осталось совсем немного времени.
Они стояли у небольшой имитированной сцены и о чем-то судорожно спорили. Решив прервать их «милую» беседу, я подошла и тихонько покашляла. Том обернулся.
— Кристина?! — у него больше не было слов, чтобы описать своё состояние. Он просто несколько раз молча показывал на мой наряд пальцем, а потом шумно выдохнул и засмеялся.
— Что, Томми, слов не находишь? Женщины — коварные существа, — директор тоже не знал, что сказать и просто обнял меня. Уж от него-то я не ожидала!
Вскоре началась презентация. Начальник говорил много громких слов о том, как мистеру Холланду понравилось в России, о мероприятиях, проводимых им здесь. Я лишь стояла перед сценой и думала, вспомнят ли меня сегодня, а может быть я просто являлась бесплатным приложением к Холланду. Не вспомнили…
Торжественная часть закончилась довольно быстро и все перешли к собственным занятиям. Некоторые кружились в темпе вальса, некоторые заедали проблемы, некоторые зависали в баре. Я не относилась ни к одной из этих категорий. Просто гуляла по огромному залу в гордом одиночестве, которое, время от времени, сменялось интересом к моей персоне. Разные люди спрашивали меня о моей деятельности в компании, были это и влиятельные особы.
Том поймал меня за руку, когда я уже собиралась
— Миледи, разрешите пригласить вас на танец? — он улыбался.
— Что вам, сеньор, даст этот танец? Двигаюсь я так себе, могу ещё и все ноги отдавить.
Он фыркнул, но, решив, что я согласна, начал сию минуту кружить меня. Тут уж мне было не отвертеться.
— Прекрасно сегодня выглядишь, Крис. Тут не ты — украшение платья, а платье лишь немного дополняет твою красоту. Без него, конечно, было бы гораздо лучше, но тут уж ничего поделать не могу. Нет, могу, но не в данном помещении. На нас бы странно смотрели.
— Фу, да вы пошляк, Томас, — он, кстати говоря, тоже шикарно выглядел. Видно, что Алекс постарался на славу.
— Беспредельный, мисс Гагарина. Знаете, что я хочу вам сказать? — а он умеет интриговать.
— Не знаю, но любопытно.
— Я Вас* люблю, Кристина, — его губы потянулись к моим, но сейчас я не могла позволить себе этого. Это все-таки официальное мероприятие. Да и за шуры-муры меня запросто могут выгнать.
— Не сейчас, Том, — он был слишком назойлив, поэтому мне пришлось дать ему пощечину, чтобы хоть как-то вразумить парня. Он вылупил глаза и поспешил удалиться.
Видно, что Холланд был зол. Очень зол. Но разве он не понимает, что здесь пресса, журналисты да и в конце-то концов наше начальство? Ему бы за это ничего не было, а вот моя честь была бы посрамлена на веки вечные.
Люди шептались. Они не понимали, кто я вообще такая и что делаю здесь. Осуждающие взгляды, перешептывания, переглядки бесили меня, будили во мне древнее зло.
Я вышла на свежий воздух, чтобы хоть немножко разобраться. Неужели, я сделала что-то плохое? Я же предотвратила страшную ошибку. Да и не мог этот человек взять и полюбить меня за чёртову неделю. У него таких девушек полно, а будет ещё больше. Тем более, они умнее, красивее и влиятельнее.
Решив пойти в бар и накидаться, я застала там интересную картину. Вот он, герой эротических снов всех девочек от 13 до 35, который несколько минут назад признавался мне в любви, прижимает к стеночке Агату (да, да, ту самую, которая пожалела, что не её отдел занялся актером и которая «мило» подавала нам плед и чаек). Про поцелуи я молчу: он раздевает её. И это при условиях, что в помещении полно народу. Что-то внутри меня сжалось. Сердце, ты ли это?
Он стоял ко мне спиной, а моя некогда подруга смотрела на меня и ухмылялась. Том вдруг заметил, что тут что-то не так, обернулся и обнаружил, о Боги, меня! Меня, стоящую с каменным лицом, не подающую вида, будто что-либо случилось.
Внутри была буря. Я готова кричать, разорвать тут все на куски, чертов Холланд. Я должна была отказаться от этого предложения. Изначально пресечь все попытки Холланда подкатить ко мне. Но, нет же. Надо было мне поинтересоваться дальнейшими событиями.
— Мистер Холланд, за вами пришлют водителя. Мне нездоровится сегодня, я уеду. Приятно вам отдыха, — в голосе чувствовалась сталь. Безразличие. Абсолютное наплевательство на ситуацию.
Сейчас важно не разреветься, не распустить сопли, а чинно уехать домой, будто ничего и не было.