Западня
Шрифт:
Люблю вас, мои землянички.
========== Часть 18 ==========
Её, а точнее когда-то наша, двухкомнатная квартира находилась на третьем этаже одной из московских высоток. Папа очень сильно любил это место, поэтому всячески пытался сделать нашу квартиру маленьким раем на Земле, украшая её прекрасными орхидеями, картинками, которые я рисовала в раннем детстве, массой фоторамок, в которых и были заключены воспоминания.
Я стояла перед высокой железной дверью, боясь нажать на кнопку звонка. Холланд говорил, что не стоит медлить и сам решился на отважный поступок. Замки начали шумно
Она любила рассказывать о своей прекрасной молодости. Она была красива, нежна и ветрена, что свойственно молодым. Не всем, конечно, но основной массе. Счастливый брак и рождение дочери сделали её только моложе и свежее, чем прежде. Но сейчас, после потери мужа — опоры и надежды — на лице матери выступили глубокие морщины, а сияющая улыбка вдруг поникла. Конечно, нехорошо так говорить, но факт остается фактом: она вмиг превратилась из хохотушки в серую мышку. С каждым годом она все больше и больше пытается поддерживать себя и свою внешность на достойном уровне.
Эту женщину называют идеалом. Идеалом красоты, женственности, хрупкости, но в это же время она является примером самой строгости, упрямства и непоколебимости. Но для меня она всегда была, есть и будет любимой мамочкой, которая собирала меня по утрам в школу, принимала активное участие в моей жизни и просто была моим лучшим другом. Но без истерик, как вы уже поняли, обойтись не могло никак.
Глаза матери были красными и опухшими. Почему-то её состояние откликнулось болью в груди. Было действительно печально видеть её в таком плачевном (во всех смыслах этого слова) положении. Я тоже стояла поникшей и грустной, лишь Том сохранил своё позитивное видение жизни, но увидев наши убийственные выражения лица, сразу же смахнул улыбку с лица.
— Ты пришла за ключами? — мама первой завязала разговор, протягивая вышеупомянутое приспособление, предназначенное для запирания и отпирания дверей автомобиля.
— Не только, мам, — порыв чувств захлестнул меня, и я накинулась на мать с объятьями. Она тоже крепко обняла меня в ответ, спустя пару секунд к нам присоединился и Том. На сердце стало как-то легче и свободней. Порой, хватает одного жеста любви, чтобы простить все обиды и забыть о них, как о страшном сне.
— Эй, Холланд, ты чего? — я вопросительно подняла бровь.
— Я решил согреть вас своим душевным теплом, — он отстранился и засмущался, а мама лишь рассмеялась.
— Ну, что же… ваше душевное тепло помогло растопить лед в душе сварливой старухи, — Томас удивился, — разве не так меня описывала Кристина?
— Нет, что вы. Конечно же, не так, но я слышал вашу ссору. Прискорбно, что я практически не понимаю слов на русском языке, но по эмоциями на её лице все было предельно ясно. Кстати говоря, вы всегда так прекрасно выглядите, мадам? — он чарующе заулыбался. Что-то мне подсказывало, что он может очаровать любого на этой планете (хотя, думаю, инопланетянки тоже были бы не прочь
— Ох, каков льстец, дочка. Да что ж мы с вами стоим на пороге, проходите в квартиру, — жестом она пригласила меня и нашего дорогого гостя.
Здесь ничего не изменилось. Вообще. Всё такой же идеальный порядок, который, думаю, присущ всем матерям. Комнаты наполнены благоухающим ароматом роз. Ну, как обычно — мамины поклонники надарили. Их у неё хоть отбавляй. В возрасте шестнадцати лет, когда они наглым образом приходили к нам, я их таким же наглым образом выкуривала из квартиры, потому что они жутко меня бесили. Сейчас же я спокойно к этому отношусь, ведь мама великолепна во всем, и у неё должна быть личная жизнь. Но все эти поклонники как были поклонниками, так ими и остались. За всё время она не встречалась ни с одним мужчиной, храня верность отцу.
На обеденном столе, как и прежде, стояла корзина с фруктами. Она спешно поставила чайник, при этом успевая доставать всякие вкусности из буфета, испеченные ею самой. Кулинария — ещё одно из её любимых занятий. Предпочитает она, конечно, готовить кондитерские изделия, но и остальные блюда получаются шикарными и на вкус, и на внешний вид, хоть в Instagram выкладывай.
— Кристина, а ты не рассказывала, что у тебя такая веселая мама, — он продолжал смеяться, а моя родительница вместе с ним.
— А мне ты не рассказывала, что у тебя такой веселый подопечный, — я подошла к фотографии отца. Слеза скатилась по щеке, захватывая за собой и вторую, и третью, и последующие тоже. Именно в этот момент мне меньше всего хотелось веселиться и я молча отправилась в свою комнату.
О, да. Мой маленький детский рай. Моя кровать, мои любимые обои с Винни-Пухом (практически до совершеннолетия так тащилась по ним), кресло и огромное количество мягких игрушек. Я обняла своего любимого белого медвежонка и решила прилечь. Здесь я не могла расплакаться, потому что в этой маленькой комнатке царило умиротворение, тишина и любовь. Любовь, которая создавалась годами и постоянно сохранялась в душах.
За незакрытой дверью слышался звонкий заливистый смех. Наверное, маме всё же лучше. Она, как любой человек, приняла неизбежность. Только вот сейчас проблема со мной и моей противоречивостью. Я взглянула на стену, где висела фотография, на которой изображены мы. Все втроем. Счастливые родители и не менее счастливая я. Комок всё так же подступал к горлу. Послышались шаги. Вошел Холланд.
— Знаешь, вы с Ольгой Викторовной так похожи. И по смеху, и по характеру, да и по всем остальным признакам, — он присел рядом и приобнял меня.
— В какой-то степени, Томас, ты прав. Но во мне больше папы, чем мамы. Она бывает слишком холодна, а я же всегда на эмоциях. Но я очень люблю её и никому не отдам.
— Я тоже скучаю по родителям… Крис, ты не представляешь, как я хочу обнять их. И их, и своих братьев. Обнять и просто остаться, — он пытался улыбаться, но это мало выходило.
— Знаешь, Томми, а поехали ко мне? Странное предложение, да, я знаю. Но маме сейчас стоит побыть одной, а мне совсем не хочется оставаться наедине со своими мыслями и чувствами, — актер даже не удивился, а лишь согласился с моим предложением и добавил: