Западный край. Рассказы. Сказки
Шрифт:
А тем временем у подножия появились какие-то люди в желто-пятнистых накидках, должно быть солдаты. Они поднимались в гору.
Солдаты вели бандитов, которых не удалось догнать старосте Пангу. Пленники так и шли в расшитых своих платьях, с пестрою оторочкой на полах, с пятицветной бахромою у ворота и красными четырехугольниками на спине. Но куда подевалась былая спесь? Лица их были бледны — ни кровинки. Меж ними, сгорбясь и опустив голову, ковылял старый Нгу.
Ниа широко раскрыл глаза. Двое из пленных были сброшены вместе
XX
Тхао Ниа поднял голову.
— Мама! — тихонько позвал он.
Зианг Шуа закрыла лицо руками.
— Мама! — снова позвал он. — Мама, может ли человек, сгинувший на чужбине, воротиться домой?
Она подумала: утонувший в речке Намнгу лет пятнадцать назад может еще вернуться. Наверно, вернется. Но как узнать: его ли, Ниа, душа вселилась в утопленника? Его ли душа в обличье Ниа воротилась домой?
Но горькая мысль эта не воплотилась в слова. Зианг Шуа молча плакала, спрятав лицо в ладонях.
Ниа обернулся к Кхаю:
— Станем ли мы когда-нибудь братьями, как прежде?
— Ты сам разрубил мост между нами.
— Позволь же мне поставить этот мост заново.
— Что за чушь? — вспылил Кхай.
Ниа заговорил вполголоса. Кхай подозвал председателя Тоа, и они оба стали внимательно слушать.
В полдень отряд партизан и группа сотрудников госбезопасности вместе с Тхао Кхаем, Нгиа, председателем Тоа и Пангом поднимались на одну из вершин у самой границы. Они торопились. Река Намма отсюда казалась тонкой белой нитью, протянутой между горами.
Тхао Ниа подвел их ко входу в пещеру. На каменном полу толстым слоем лежали мягкие белые опилки. Нехитрый тюфяк этот, казалось, еще сохранял очертания и тепло человеческого тела. Рядом валялся перевернутый деревянный ящик и серый бидон из пластмассы.
— Ушел, — разочарованно произнес Ниа, оглядев пещеру.
— Кто?
— Да он самый…
— Подонок Шонг Ко?
— Нет, — пробормотал Ниа.
— Янки? Шпион?
— Мой учитель истинной веры…
— Куда же он мог деваться?
— Не знаю.
По привычке рука его поднялась было для крестного знамения и тут же упала как плеть. Ниа в ярости пнул ногой бидон так, что он вылетел из пещеры. Следом полетели пустые коньячные фляги с наклейкой «Camus 1863».
Ниа рухнул наземь. Надежды его не сбылись, и сердце снова заледенело от страха.
Тхао Кхай и Нгиа еще не успели понять до конца, что же, собственно, произошло.
Председатель Тоа, который поднимался последним, уловил обрывок их разговора и крикнул:
— Что, проморгали?! Янки-то смылся из-под носа!
Но Кхай в эту минуту уже не думал об «учителе веры», не обращал он внимания и на Ниа, лежавшего на земле, — он пристально глядел на Панга.
Того колотила дрожь. Лицо Панга,
Кхай подошел к нему, взял его руку и нащупал пульс. Он опасался, как бы Панг не лишился чувств.
Но нет, староста уже пришел в себя.
— Самый-то главный опять удрал! — громко сказал Панг. — Жаль!..
Председатель Тоа поднял Ниа и усадил его под скалой.
— Не бойся! Не бойся, говорю тебе!.. Хочешь стать человеком, ничего не бойся…
Кхай подозвал председателя Тоа и Нгиа.
— Товарищи! — произнес он. — Я рекомендую товарища Панга в партию…
На вершине горы, усталые после недавней схватки, стояли плечом к плечу четверо друзей.
XXI
Кукуруза на полях начинала желтеть, растрепанные листья ее отвисали книзу. Но каждый увядающий стебель взрастил в своем изможденном теле окутанный покровами большой округлый початок, в котором день ото дня все полнее наливались зерна.
На краю поля поднимались старые амаранты. У подножия кукурузных стеблей на длинной извилистой плети уцелела перезрелая тыква — отсвечивая желтизной, она возлежала меж пошедшими в рост побегами фасоли. Едва поспевала кукуруза, поднимались бобы — всему свой срок; одни амаранты круглый год приносили съедобные листья и семена. Буйволы и плуги мео сильны и неутомимы. Народ мео трудолюбив и усерден, и на полях его во всякую пору кипит работа.
В войну враг выжег Финша дотла. Селенья и пашни укрылись тогда в лесных чащах.
Нынче же все по-другому. Если перед началом полевых работ встать у околицы и глянуть вокруг, можно увидеть, как неторопливые белые тучи отражаются в чистых зеркальных водах, наполнивших округлые чаши полей, что ступень за ступенью поднимаются к вершинам, увенчанным зелеными шишаками: здесь оставлен травяной покров, чтоб не иссякли источники влаги.
Люди из племени хани, вняв доводам Комитета, перебрались в деревни мео и зажили вместе с ними одной общиной, помогая соседям разбить на склонах ступенчатые поля. Кооператив в нынешнем году выделил особую бригаду, чтобы расчистить подходящие земли.
Всем уж давно известно: лишь на поливных землях, где из года в год зреют добрые урожаи, может осесть человек; тут ему не придется кочевать с места на место, корчуя и выжигая лес под недолговечные пашни. Доброе поле — конец скитаньям. Но кому было прежде под силу расчистить, выровнять и обработать землю на здешних склонах? Теперь же поля поднимаются уступами к самым порогам домов. В деревнях мео, хани и зао весь путь от дома до пашни не длиннее ста шагов. Женщины, собравшись косить траву на межах, неторопливо шагают по ближним тропам с детьми за спиной, прикрываясь от солнца зонтами. Покуда они работают, дети играют в тени под зонтиками, а прибежавшие следом за людьми собаки рыскают вокруг за полевыми мышами.