Западный ветер

Токацин .

– Отважный воин не может оставить беззащитных в беде! Он искал меня, чтобы я не сгорела там в лучах, и он меня спас. Не злись на него, повелитель станции, - кимея испуганно смотрела то на Речника, то на сармата.

– Ему ничего не грозит, наблюдатель, - ровным голосом ответил Гедимин.
– Я его не убиваю. Фриссгейн, в твоих жилах уже течёт не кровь, а флоний. Береги себя хоть немного, знорк. Лучи не спросят, зачем ты под них полез...

С каждым днём становилось холоднее, и багряные листья плыли по Реке. Фрисс стоял у воды и старался не

смотреть в сторону пещеры. Даже толстокожие Двухвостки пробегали мимо Провала рысцой, каждый чувствовал испепеляющее дыхание смерти из Энергина. Второй запуск прошёл на днях. Гедимин не возвращался, не появлялись и другие сарматы. А Фрисс не отказался бы посмотреть, как корабль ликвидаторов пролезает в узкий Провал...

Занятий было немного - точить мечи, полировать броню да ждать в тревоге, не прорвётся ли Волна сквозь сияющую границу. Ополченцы, оглядываясь на пещеру, чинили обгоревшие хижины и мостки, некоторые Речники развлекались рыбалкой.

– Нет, на другой берег я не могу отпустить тебя, - смущённо сказал Тарвис Хална в ответ на просьбу Фрисса.
– Приказ Астанена.

Через день после взрыва Белый Дракон принёс в лагерь замотанного Канфена, желающего проверить магические барьеры у Провала. Правитель выглядел бесконечно уставшим, но на приветствие Фрисса ответил.

– Ну что ж, будем знать, какое оно - Старое Оружие, - вздохнул он, выслушав рассказ о расплавленной земле Энергина.
– Взрывали в верхних пещерах, чуть ниже долины Тер, неудивительно, что Клую занесло пеплом... Ещё дней десять-пятнадцать, и Агаль смолкнет сам, но эти десять дней нам надо прожить. Там тысячи Гиайнов и Скарсов, Волна гонит их к поверхности, только Старое Оружие их сейчас и сдерживает.

– Не думал, что Река будет воевать с Гиайнами, - вздохнул Речник.
– Пусть бы и дальше оставались они в легендах... и они, и Старое Оружие!

– Да, это было бы хорошо, - согласился Канфен и просветлел, вспомнив что-то более приятное.
– Ты ещё не слышал о Чёрной Речнице, которую видели у Стеклянного Города?

– О ком?!
– Речник вскочил на ноги.

– Чёрная Речница в клыкастом шлеме и крылатый рыже-чёрный хеск из народности Алгана, - усмехнулся Канфен.
– Отогнали куванцев от синдалийского корабля. Проклятые плотовщики, недоеденные цеготами... Куванцы даже в Волну не меняются. Синдалийцы до сих пор сомневаются, была Речница или нет, но корабль цел. Дело было у Левого Берега... Не знаю, далеко ли Алгана успел улететь.

Речник собрался быстро, а полетел напрямую, и не прошло и одного Акена, как он увидел в уцелевших на берегу тростниках меж двумя населёнными участками что-то яркое и шевелящееся. Он приземлился так тихо, как мог, и шелест ветра в Высокой Траве заглушил его шаги, когда он остановился в зарослях - шагах в пяти от странных существ, негромко беседующих между собой.

Говорили они на Вейронке, но слышно было по их речи, что язык этот для них обоих чужой.

– Тут полёт закончится, Шинн, - сказал крылатый демон-Алгана с массивными браслетами

на лапах.
– Тут мы расстанемся. Я своё обещание выполнил.

– Это очень грустно, Нингорс, - печально ответила невысокая фигурка, вроде человеческая, но с клыкастой мордой, кутаясь в длинную чёрную куртку с блестящими чешуями.
– Может быть, ты всё же останешься?

– Незачем, Шинн. Два взмаха крыла - и вокруг тебя будет столько знорков, хоть соли их. А мне тут делать нечего.

– Река очень красива... когда её не оскверняет Волна, - вздохнула Шинн.
– И народ здесь мирный. Мои родичи тебе были бы рады. Куда ты полетишь на краю зимы?!

– До Кваргоэйи спущусь, а там залягу на зиму, - Алгана медленно расправил крылья, сложил их снова и поднялся на ноги.

– Тот маг, конечно, был злобной тварью, но тут не все такие, правда!
– сказала Шинн и тоже встала.
– Если будешь пролетать мимо, заходи к нам в гости. Там уже живёт один мирный хеск, и тебя там никто не обидит.

– Шинн, слышал бы тебя кто...
– с тихим подвыванием, заменявшим демонам-гиенам смех, отозвался Нингорс.
– Не люблю я поверхность. А тут отовсюду пахнет знорками! Прощай, Чёрная Речница. О нашей встрече сложат легенды, о нашем расставании - едва ли. Силы и славы!

– Силы и славы, Нингорс, великий воин Алгана, - Шинн подержала в ладонях когтистую лапу и со вздохом отпустила.
– Да будет ветер попутным...

Фрисс видел уже, как стремительно летают Алгана. Рыжая молния мелькнула над берегом и скрылась за багровыми тростниками. Шинн опустилась на поваленный стебель, глядя на пожелтевшую речную гладь.

–  Ваак, - негромко сказал Речник, выбираясь из кустов.
– Река очистится за зиму, Волна сгинет в бездне. Долгим же оказался твой путь, Кесса, Чёрная Речница...

...
– Так всё пошло прахом, и Волну мы не остановили, - печально закончила Речница.
– Только Нингорс и успел улететь. А если бы не он, меня бы двадцать раз сожрали.

– Не сожалей и ничего не бойся, здесь ты под защитой Реки... и меня, - Речник закутал Кессу в плащ. Ветер над Рекой уже стал по-зимнему ледяным, листьев на ветвях осталось немного. В мирный год в конце осени собирались у пещер, жгли костры, пили и пели. В этом же году на берегах было тихо, и жители выходили к Реке ненадолго и с большой неохотой. Тяжело было видеть позолотевшую воду и дышать отравленным воздухом...

Пустым и молчаливым был и Фейр, опоясанный укреплениями в рост человека. Лишь Авит Айвин с копьём стоял на посту и сурово оглядывал Реку. Он и привязал к каменному кольцу корабль Фрисса, когда опомнился от изумления.

– Вернулись воины, убившие Волну...
– Сьютар Скенес хотел прокричать это на весь участок, но от волнения смог лишь прошептать. Главный жрец Фейра до сих пор не расставался с плетёной бронёй и внушительным каменным молотом. В битве Сьютару опалило лицо, брови и усы сгорели начисто, но глаза, по счастью, уцелели.