Запах медовых трав
Шрифт:
— Еле достал… — сказал я. — Очень вас прошу, отдайте это самому заядлому курильщику.
Кан, весело улыбаясь, взял пакет.
— Отлично! Разделим между всеми поровну.
— Если найдется такой же заядлый курильщик, как Фонг, можете отдать ему сразу все.
Улыбка сразу исчезла с лица молодого ротного.
— Вы уже забрали свои часы? Вот и нет теперь у нас больше часовой мастерской.
Смутное подозрение шевельнулось во мне. Я спросил:
— А где же Фонг?
Кан удивленно взглянул на меня:
— Разве кашевары вам не сказали? Фонг погиб.
Какое-то мгновение мы молчали. Значит, Фонга больше
Кан рассказал мне, как это все случилось.
Два дня назад утром часть, в которой служил Кан, получила указание переменить позиции и продвинуться в глубь кольца. Командир роты поехал вперед, чтобы все подготовить. Кан и замполит остались руководить перевозкой орудий.
Машины, везущие орудия, двигались по дороге, только что расчищенной саперами среди поля, на котором сравняли межи. Через пятнадцать-двадцать минут зенитки должны были уже стоять на новом месте. Но не успели машины пройти и полдороги, как туман, висевший над полем, вдруг рассеялся. Видя, что обстановка осложняется, Кан и замполит сели один в головную, другой в замыкающую машину и отдали водителям приказ ехать как можно быстрее. Но было уже поздно. С одной из высот неприятель заметил их, и орудия Мыонгтханя открыли по машинам огонь.
Дым от снарядов закрыл колонну. Иногда не видно было даже впереди идущей машины. Головная машина была подбита и, потеряв способность двигаться, закрыла дорогу трем остальным.
Кан сидел вместе с Фонгом в последней машине. Увидев, что машина, которая шла впереди, остановилась, Фонг высунулся в окошко и крикнул:
— Поворачивай влево, давай прямо по полю!
Но водитель не услышал его, потому что в этот момент снаряд угодил в покрышку. Фонг повернулся к Кану:
— Вырвемся вперед!
Кан кивнул. Фонг дал газ и вывернул влево. Стиснув зубы, он удивительно ловко повел машину прямо по полю, они проскочили, обогнув застрявшие машины, и благополучно добрались до нового места. Фонг очень быстро отцепил орудие. Казалось, задачу свою он выполнил. Но он тут же заявил, что хочет вернуться и вывезти застрявшие орудия.
Ему удалось привезти два из них, но когда он прицепил к своей машине третье — последнее, его ранило осколком в голову. Он умер тут же, на месте. Другой водитель сел за руль его машины и отвез орудие.
Кан грустно помолчал, а потом добавил:
— Видя, что обстрел усилился, я залег у края поля и крикнул: «Фонг! Останови машину, пережди немного». Но он ответил: «Разрешите мне не останавливаться, ведь они зенитку разворотят!» Это верно, орудие ценное. Но если б он послушался меня и немного переждал, может быть… У нас все его очень любили. Жаль парня. — Здесь ни для кого не редкость, если кто-то гибнет от пули или снарядов врага. — Мы привыкли сдерживать свои чувства, особенно командиры. — И Кан перевел разговор на другое: — На новом месте мы строим линию № 2 Дьенбьенфу. Сегодня я заберу туда последних — кашеваров. Мы как раз кончаем строить кухню. Наш кашевар теперь будет сидеть и готовить в специальном бункере, не то что раньше, когда ему приходилось бросать все и убегать, едва только начнется обстрел. Ну, а вас, если нужно будет постричься, приглашаем к нам.
Он слегка нахмурился, потом сказал:
— Фонг, когда починил ваши часы, сказал мне, что ось маятника, которую ему удалось найти, немного коротковата. Поэтому заводите часы медленно… Но все равно они будут идти все двадцать четыре часа!
Перевод И. Зимониной.
Хюи Фыонг
БОМБА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ
Все решилось… Лам вызвался выполнить «особое поручение» вместо Хао, и командование части, взвесив это предложение, одобрило его. Все произошло так быстро, что Лам, выходя из палатки, в которой размещалось командование части, ошеломленно подумал: а не слишком ли дерзкое решение он принял?
В их части так уж повелось: все командиры, в том числе и Тхан, командир отделения, имели обыкновение быстро принимать решения. Нельзя сказать, что Лам был никчемный малый, но среди других бойцов ничем не выделялся. Он был старательным. Во время ожесточенных воздушных налетов не было случая, чтобы Лам сбежал с боевых позиций. Но на большее, казалось, он и не был способен. В характере Лама не было ни одной сколько-нибудь примечательной черты. На его счету не числилось ни одного более или менее стоящего предложения, ни одного выдающегося поступка. Ничего необыкновенного, из ряда вон выходящего он не совершил. Просто делал что положено… И все молчком, молчком… Про него говорили: «Равнодушный какой-то парень…» В конце концов он и сам стал считать себя таким.
И вот сейчас, неожиданно даже для самого себя, Лам вызвался на такое дело, которое никак не назовешь обычным — обезвредить бомбу! Всякому понятно, какое это опасное дело, тем более если человек берется за него впервые.
Сначала товарищи по отделению не приняли эту новость всерьез. Больше всех горячился командир Тхан. Он придирчиво оглядел Лама и накинулся на него:
— А ты как следует подумал? Нет, ты скажи: ты действительно все обдумал?
— Так точно!
— Но всем нам… страшновато за тебя. Ведь никогда раньше тебе не приходилось этим заниматься. А без опыта…
— Ну, кое-какой опыт у меня есть. А скалы, которые я взрываю, разве это не то же самое? В общем, почти одно и то же… ничего особенного.
В ответ на это Тхан только фыркнул. Он и сам еще был очень молод. Лицо у него было мальчишески пухлое, над верхней губой едва начали пробиваться редкие усики. Пожалуй, он был даже моложе Лама. Любопытно, откуда у Лама эта самоуверенность… даже строптивость? Совсем на него непохоже. Тхана охватило какое-то радостное чувство, но он тут же подумал об ответственности, которая ложится на него, и постарался придать своему лицу как можно более строгое выражение.