Запах полыни. Повести, рассказы

Муратбеков Саин

— Славная подрастает молодежь, — сказал Асет, обращаясь к Куракбаю, но его услышал один из пожилых мужчин и возразил, мол, нынешнее поколение не видало трудностей, живет на всем готовом, даже привередничает за столом, а одежду подавай только модную, и вообще молодым лишь бы хулиганить, а все серьезное они готовы осмеять.

— Что и говорить! Вот, к примеру, эти двое, которые застрелились. Можно подумать, такая уж была любовь! От баловства они застрелились, вот что я вам скажу, — поддержал его седоусый мужчина.

Асет вспомнил кладбище,

скупое сообщение своего двоюродного брата Абдибая и спросил, кто они такие, эти самоубийцы.

— Может, помнишь Курмана? Ну того, что был мельником? — спросил в свою очередь зять.

— Курмана-то? Помню, — сказал Асет.

— А дочь его помнишь? Ну, конечно, нет. Она была еще козявкой тогда.

— Такая большеглазенькая, Айнаш, — подсказал Куракбай и добавил:- Она в прошлом году закончила школу.

— Айнаш? Не помню, нет, не помню, — признался Асет, — сыновей Курмана помню хорошо. Вот уж забияки. А дочку не могу припомнить… Значит, она и застрелилась, Айнаш?

— Айнаш и Баглан, — сказал зять, а остальные закивали, подтверждая.

— Баглан… Баглан, — пробормотал Асет, стараясь разбудить свою память.

— Помнишь Камена? Худой такой ходил, вечно в старом чапане. Он еще высадил деревья вон там, — и Куракбай махнул в сторону станции. — Помнишь, мы прозвали их рощей Камена, а потом там и на самом деле роща выросла.

— Как не помнить Камена, — обрадовался Асет. — И рощу его не забыл. Только сыновей-то у него больно много.

— Было семнадцать, — сказал зять, — было, это точно. Но ты позабыл: старшие не вернулись с войны. А младшие померли тогда же — кто от болезней, кто от голода. Сам понимаешь, все в руках судьбы. Но у Камена все же остался один. Так вот это и был Баглан.

— Длинный такой, белолицый, — добавил Куракбай.

— Этого парня я знаю, — сказал Асет в нетерпении.

— Баглан решил жениться на Айнаш прошлой осенью. Но, видать, у Курмана были свои планы. Выгнал он Баглана. Не про тебя, говорит, такая красавица, — начал рассказывать зять.

— А его сыновья, — горячо вмешался незнакомый Асету парень, — а его сыновья — точно сторожевые псы. Даже не подступиться к дому.

— И тогда Баглан решил выкрасть Айнаш. Раз не хотят добром, так вот дай, думает, выкраду, — сказал Куракбай. — Но ничего не вышло. Братья поймали их на улице. Его избили чуть ли не до смерти, а сестру увели обратно в дом.

— Но, думаете, Баглан отступился? — перебил Куракбая все тот же горячий парень. — Через месяц он сделал то же самое! И на этот раз братья Айнаш настигли их у родственников Баглана. Примчались целой оравой на грузовике. Опять избили Баглана, а ее забрали с собой.

— А что же Айнаш? — спросил Асет. — В наше время девушка не вещь. Если уж захочет устроить свою судьбу, кто ей помешает?

— Айнаш и сказала отцу и братьям, мол, не могу без Баглана жить, и все! Как она плакала, Айнаш! — сказал Куракбай. — А те ни в какую!

— Глупые люди, что с них возьмешь, — заметил седоусый осторожно.

—

Но есть же закон! — возмутился Асет. — Неужели у Баглана не было головы? Стоило сходить в милицию, дескать, так-то и так!

— Почему он не жаловался, этого теперь никто не знает. Наверное, потому, что они родные любимой. И что ж потом за жизнь, если пойдешь жаловаться на ее родных, — вздохнул зять.

— И тогда Баглан этой зимой будто бы влез в окно к Айнаш, обнял ее, и так, обнявшись, они и застрелились из ружья, — тихо закончил Куракбай.

— А что с братьями Айнаш? Их наказали?

— Куда там! Вмешалась вся родня, замяла эту историю. Баглан и Айнаш оставили записку: мол, никто не виноват, сами так захотели, — сказал огорченно парень и махнул рукой.

«Узнаю мой аул! Милые, славные люди… Но вот на их глазах случилась беда, и они смалодушничали перед старыми, ужасными традициями, хотя в их руках и власть и закон», — подумал Асет.

— Милок, ну-ка расскажи нам, что нового в Алма-Ате? Это правда, будто там построили гостиницу до самого неба, а? — спросил седоусый, стараясь перевести разговор на другую тему.

— Построили высокую гостиницу, построили, — рассеянно ответил Асет, все еще находясь под впечатлением от нелепой трагедии.

— Вот и хорошо! Теперь приедешь в Алма-Ату — и есть, где остановиться.

Седоусый нервно засмеялся, и Асет понял, что тот чувствует свою вину, как и все, наверное, люди аула, стыдится и хочет спрятать подальше свой стыд.

— Ах, как плывет! — воскликнул Куракбай, вытягивая шею, и остальные мужчины, точно по команде, повернули головы.

Асет последовал их примеру и увидел молодую женщину в белом свитере и короткой коричневой юбке. Она вышла из дверей почтового отделения и теперь шагала, приближаясь, по той стороне улицы.

— Кто это? — спросил Асет.

— Заведующая почтой. Это же Саулетай! Неужели ее не помнишь? — удивился Куракбай, не сводя глаз с женщины.

Куракбай еще не договорил, а он уже узнал Саулетай. Его точно обожгло огнем. А мужчины, заметив Саулетай, тотчас уставились на него. Он, желая скрыть растерянность, будто бы озабоченно зашарил по карманам, вытащил носовой платок, провел по лицу, потом засунул платок в карман. Затем ухватился за прут, что держал Куракбай, и отломал конец.

— Ай, какой испортил саженец! Еле его выпросил, хотел посадить в своем саду. А ты испортил, — расстроился Куракбай.

А Саулетай шагала, словно никого не замечая, высоко несла голову, глядя прямо перед собой. Асет подумал, что, подойдя поближе, она может поздороваться с ним, и растерялся совсем, оттого что не знал, как себя держать, — то ли подняться с места, то ли остаться сидеть.

Но волнение его оказалось напрасным. Саулетай проследовала мимо, так и не повернув головы. Будто бы демонстрировала всем свою неприступную гордость и красивый профиль.

И, может, он один заметил, что она чуточку покраснела. Но он не был твердо уверен в этом.