Запах полыни. Повести, рассказы
Шрифт:
Однажды Макира тихо сказала ему:
— Дорогой мой, вы же человек семейный. И все это ни к чему.
Через год девушка уехала в город. Сколько же лет прошло с тех пор? До чего была хороша!..
Он вскинул голову. Рванулся куда-то в сторону. Потом обратно, будто потерял что-то дорогое и хотел найти в весеннюю ночь.
Значит, бывает в жизни любовь?
…По задубевшему плащу колотили струи дождя, вязкая грязь прилипала к сапогам. Отар шел, не разбирая дороги, крепко сжимая в руке дождевик для дочери.
ГОСТЬ
(пер.
Поезд тормозил на каждом разъезде, подолгу простаивал на станциях, и эти остановки совсем измучили Бекена. Последний день своего долгого пути он не покидал купе. Надев шапку, сшитую когда-то из голубого бархата, теперь выгоревшую до табачного цвета на степном солнце, оттопырив нижнюю губу, за которую он заложил щепоть насыбая, Бекен сидел, отрешенно глядя в окно. Там, за окном, бесконечной лентой скользила, уплывая, заснеженная сонная степь, но все это не интересовало, как в первый день, старика. Он думал о том, ради чего двинулся в далекий путь, и если поезд дольше обычного задерживался на очередном разъезде, старик начинал беспокоиться.
— Когда это кончится? Мы больше стоим, чем едем, — буркнул он, обращаясь к своей попутчице.
— Не спешите, папаша, еще насмотритесь на своих детей, — сказала она, чтобы подбодрить измаявшегося старика. — Говорите, четыре года не видели сына? Наверное, соскучились за это время…
— А у меня, оказывается, еще и внук есть, три года ему, — сообщил Бекен так, словно хотел задеть женщину.
— Вот как?! — женщина удивленно поцокала языком и покачала головой. Она пристально посмотрела на старика и, помолчав, сказала осуждающе:
— Ну, папаша, хотите обижайтесь, хотите нет, а я вам прямо скажу, что сердце у вас каменное! Это ж надо, четыре года сына не видели, он там женился, отцом стал, а вы!.. Вы что же, внука и в глаза не видели?!
Бекен молча выслушал женщину, ничего не ответил. Зачем оправдываться перед незнакомым человеком, ведь тогда надо рассказать, как все вышло. А обвинять сына он тоже не хотел. Так все повернулось, что после окончания института у сына его, Багана, появились какие-то тайны, все у них стало непросто, и разве объяснишь это чужому человеку вот так, сразу, когда многое непонятно и самому Бекену…
Поезд приближался к большой станции, замедлил ход. В вагоне стало суетливо, шумно, но старик, который до этого больше всех волновался, не двинулся с места, сохраняя подобающее спокойствие. Подышав на заиндевелое от вечернего морозца окно, Бекен отогрел кругляшок и стал смотреть в него, но ничего, кроме множества огней, не увидел. Со всех сторон наплывающий вокзал обступали высоченные дома, светящиеся бесчисленными окнами. Бекен старался охватить все это одним взглядом, и от напряжения глаза его начали слезиться.
Наконец поезд остановился. Это была огромная станция, залитая ровным зеленоватым
— Ну что, папаша, вы куда? — спросила его попутчица, протискиваясь мимо старика к дверям:
— Я? Я никуда, меня встретить должны, — пробормотал Бекен.
Одолев ступени вагона, он тяжело спустился на перрон и начал искать глазами сына. Его зимнюю одежду, на которую Бекен сам высылал деньги, старик не забыл, и потому искал в толпе джигита, одетого в черное суконное полупальто и серую кепку. Но увидеть то, что нужно, в этой толчее было невозможно. Пробираться же через толпу, толкаясь, как все, локтями и чемоданами, Бекен тоже не мог. Нет, не найдет он здесь сына. Разве тут можно что-нибудь разглядеть!
В это время его позвал знакомый голос:
— Эй, папаша!
Бекен повертел головой, поодаль от него стояла попутчица по купе.
— Эй, папаша, что, нет сына? Пойдемте со мной, а то потеряетесь.
Бекен покорно двинулся вслед за женщиной, прошел через здание вокзала и очутился на огромной площади. Здесь, на привокзальной площади, народу было еще больше, и Бекен невольно остановился в полном смятении. Зато оглушающего лязганья составов было почти не слышно.
Чуть дальше, по правую руку, стояло множество разноцветных легковых автомобилей. Бекен зачем-то двинулся было в их сторону, но тут прямо перед ним, пересекая дорогу, резко затормозила «Волга», и от визга тормозов Бекен чуть не оглох. Никогда раньше старик не попадал в такое столпотворение, и теперь растерялся.
— Черт возьми, задавят ведь, — сказал он сердито.
Из «Волги» легко выскочил красивый джигит в красивой городской одежде. Из-под мехового воротника длинного кожаного пальто небрежно выбивался белоснежный шерстяной шарф, буйную черноволосую шевелюру едва прикрывала шляпа с узкими полями, сшитая из коричневой блестящей кожи. Джигит повернулся в сторону Бекена, и свет фонаря четко осветил его. Слегка полнеющее лицо, густые изогнутые брови, прямой тонкий нос с легкой горбинкой… Да-а, парень был из тех, на кого любо посмотреть!
— Баган, эй, Баган… — крикнул неуверенно Бекен. Джигит нахмурился, оглядел людей вокруг себя.
— Баган, сынок, — крикнул еще раз Бекен и, чувствуя дрожь в ногах, пошел к джигиту.
— А, отец… Уже приехали? — джигит еще зачем-то огляделся вокруг и протянул Бекену руку, но старик, неудовлетворенный этим движением, привлек сына к себе и поцеловал его в лоб. После этого он поднес платок к глазам, прослезился и прошептал обиженно:
— А я тут стою совсем один…
Баган, как бы успокаивал Бекена, похлопал его по спине и подтолкнул к машине.