Запах шахмат

Фридлянд Антон

– Ты бредишь, – с грустью произнесла Мухина. – Снова бредишь шахматами.

Что значит «снова»?

– Ты разговариваешь во сне, – объясняет она. – У меня иногда складывается впечатление, что я сплю с гроссмейстером.

Зазвонил телефон, я взглянул на часы – слишком поздно для телефонных звонков.

– Возьми трубку, – попросил я Веру.

Она вышла из кухни, что послужило поводом очередной атаки на кокаиновый запас.

– Тебя, – сказала Мухина, протягивая мне трубку. – Это Ренуар.

– Альбрехт, прости, что так поздно. Завтра

днем приезжает Винни – он только что мне звонил. Пожалуйста, подготовься к встрече с ним. Я имею в виду твои записи. Ты фиксировал события последних дней?

– Я ничего не записывал, – признался я. – Но ничего и не забыл. Во сколько встречаемся?

– Перезвоню утром и скажу.

Я сел за компьютер, чтобы начать заполнять пробел в позабытом мною дневнике.

– Я иду спать, – сказала Мухина. – Спокойной ночи.

На экране нотбука со щелчком возникло окно «Новое сообщение». Сообщение было от Малевича. Он приглашал меня на занятия Тренинга.

44. Страхи и подозрения

Ван Гог очень плохо выглядел, что было не в его стиле. Ренуар был бодр как всегда, но менее весел, чем обычно.

– Значит, Роден назвал Франсиско Гойю… – Винсент в задумчивости повторял эту фразу в третий раз. – События начинают происходить быстрее, чем я рассчитывал.

– Ты давно видел Гойю? – спросил у него Ренуар.

– Месяца три назад, – ответил Ван Гог. – Старик всегда прятался от людей, а с началом этой истории, он, наверно, лег на самое дно.

– Что будем делать? – поинтересовался Ренуар.

– Поговорим об этом потом.

Ван Гог заказал стакан минеральной воды и наблюдал теперь за восхождением вереницы пузырьков к вершине водяного столбика.

– Можно вопрос? – это я.

Взгляд поверх стакана.

– Конечно, Альбрехт.

– Когда мою миссию можно считать завершенной? Что необходимо для того, чтобы я мог выйти из этой игры?

Ван Гог глядит на меня еще более задумчиво.

– Позволь и мне спросить тебя, Альбрехт. Что ты называешь «этой игрой»?

Ответ не был мною подготовлен.

– Ну, все это. Все, что происходит со мной, – сказал я.

– Все это скоро закончится, Альбрехт, – голос Винсента был холоден. – Если использовать твою терминологию, то мы находимся в финале игры. Ты сам поймешь, что все закончилось, поверь мне.

– Огюст, дай Альбрехту денег, – обратился Ван Гог к Ренуару.

Ренуар положил на стол длинный пузатый конверт.

– Здесь пять тысяч, – сказал Ренуар. – Твой гонорар за последнюю неделю.

– Хорошо зарабатываешь, – усмехнулся Ван Гог. – Я хотел узнать некоторые подробности насчет смерти Миро. Кто первым обнаружил труп – ты или Мухина?

– Вера, – ответил я. – Я лежал без сознания, когда он повесился.

– Значит, у нее была возможность изменить надпись, оставленную Миро на столе… – произнес Ренуар.

– Она не стала бы этого делать, – сказал я. – Зачем ей?

– Могла, – согласился с Ренуаром Ван Гог. – Это объясняет многие

несоответствия.

Официант принес мой кофе по-ирландски.

– Кстати, по поводу записки Миро, – Винсент положил на стол фотографию кокаиновых букв, сделанную, очевидно, Ренуаром. – Мне не хотелось бы, чтобы у тебя дома хранилось такое количество кокаина. Тем более я не хочу, чтобы ты злоупотреблял наркотиками, как это делали твои покойные друзья. Гоген заберет сегодня весь порошок, оставит тебе несколько грамм. Сколько у тебя кокса?

– Думаю, килограмм, – я успел предусмотрительно перепрятать половину сыпучей находки.

– Мне показалось, что там было гораздо больше, – заметил Ренуар.

– Я не взвешивал, – парировал я.

– Теперь по поводу Тренинга, – произнес Ван Гог. – Ты должен ответить согласием на предложение Малевича. Лучше, если ты сделаешь это сейчас.

Ренуар подключил мой нотбук к телефонной розетке рядом со столиком.

– А если я не хочу на Тренинг? – поинтересовался я.

– Как ты можешь хотеть или не хотеть идти на Тренинг, если даже не знаешь, что это такое? – удивился Винсент.

– Вот поэтому и не хочу, – ответил я. – Потому, что не знаю.

– Винни, может, ты в двух словах расскажешь Альбрехту про Тренинг? – предложил Ренуар. – Чтобы наш юный друг смог побороть свой страх перед неведеньем.

– ОК, в двух словах, – согласился Ван Гог.

Видно было, он пока не знал, что за слова это должны быть.

– Самое главное, что есть в Тренинге – это то, что его как бы нет, – вдруг после утомительной паузы сказал он.

– Как бы? – переспросил я.

– Тренинг – он такой же, как тот, кто приходит на Тренинг, только лучше, – продолжил Ван Гог. – Ты сам все поймешь. Тем, кто смог пройти первую ступень, вторая обычно дается легко.

– А ты прошел и вторую? – задал я Винсенту провокационный вопрос.

– Я не говорил о том, что прошел первую, – ответил он и начал собираться, рассовывая по карманам телефон, зажигалку и зубочистки, похищенные со стола.

Я начал писать ответное сообщение Малевичу.

– У тебя вообще все в порядке? – вдруг спросил меня Ван Гог.

– Нет, – ответил я, подумав.

– Что тебя беспокоит, Альбрехт?

Откуда столько участливости?

– Меня беспокоит то, что я по-прежнему не знаю, что я должен делать, – говорю я. – Я выполняю задание, которое мне больше, чем не понятно – оно мне не известно.

– Ты все делаешь хорошо, – Ван Гог улыбается. – Что тебе делать? Живи! Пиши! Наслаждайся жизнью!

Винни ушел, а Ренуар проследил, чтобы я отправил Малевичу письмо с предложением о встрече, и тоже убежал. Глядя на его круглую спину, я понял, кого он мне напоминает – суетливого кролика из «Алисы в стране чудес».

45. Подготовка к родам

Малевич перезвонил, когда я подъехал к дому. Он предлагал встретиться завтра в 10.00 на том же месте, возле шахматистов.