Запасный выход

Кочергин Илья Николаевич

– Давай тащи, Тихон, – с улыбкой подгонял меня Витя.

Тормозных людей он иногда называет Тихонами.

Мы нагрузили полную тележку и сгрузили у моих ворот.

И вот получилось, что в деле приобретения коня часть апреля у меня пришлась на тесание жердей. Если их не отесать с двух сторон, то березовые стволики быстро сгниют.

Подправил я топоры на станочке и пошел тесать. Сначала размахнулся – раззудись плечо – и взял большой топор, даже сфотографировал первую отесанную жердь с лежащим на земле большим топором, а потом потихонечку, не до конца признаваясь в этом самому себе, перешел на топор поменьше.

Грустно

ведь признаваться в том, что руки устают, что кровь к лицу приливает, когда слишком долго стоишь, согнувшись над этой жердью, что современный мир стал хрупок и маловат для бездумной траты ресурсов и сил.

Я просто хочу сказать, что в апреле я провел сколько-то дней, тюкая топором по березовым стволикам. Сначала казалось странным, что намерение завести коня привело меня к необходимости тесать жерди. И еще неизвестно, выдержат ли мои жерди, когда конь начнет о них чесать себе задницу. Купи материал на пилораме в райцентре и сколоти себе ограду без лишних забот, если уж ты хочешь сделать все сам. Не тешь себя дурацкой мыслью, что ты экологично экономишь природные материалы.

Но потом я решил не сомневаться. Я даже решил, что это очень правильный художественный жест – обтесать с двух сторон триста метров жердей, слушая птиц, вдыхая запах свежей березовой древесины и думая о коне. Эта работа нужна для того, чтобы потом, увидев его, чувствовать себя уверенно и спокойно. Подойти к коню, положить ему на спину руку, погладить морду и ощутить себя на своем месте.

Уверяю вас, тесать было приятно. Даже весело. Весело оттого, что предплечья от работы каменели и набухали, становились весомыми. Я шел домой, и предплечья висели у меня на руках, как два ведра с песком. Спина ныла, и я радовался, что у меня снова появилась спина. А вокруг меня копилась и копилась щепа. Я возился с брошенным деревом, чтобы иметь возможность заниматься с брошенным конем.

Так сложилось, что в молодости я часто бил коней. Ездил на них, свободный и счастливый, сотни и тысячи километров по прекрасным и безлюдным просторам заповедника на Горном Алтае, обозревал с седла открывавшиеся просторы. Кони были рождены, чтобы возить меня и служить мне. Я был силен и уверен в себе – хозяин огромного неисчерпаемого мира, и малейшее конское неповиновение приводило меня в ярость. Я разделывал зверей и наедался мясом, высыпался зимой у костра, даже иногда дремал в седле и баловал свое восприятие самыми прекрасными видами. Бил коней, если они не слушались или дурили. Прекрасные, веселые проводы старого мира.

Потом я вернулся в город и прожил долгие годы мужем любящей, очень независимой жены, очарованной психотерапией. Неумело растил ребенка, избавлялся от алкогольной зависимости и родительских сценариев, шел по утрам в офис и по вечерам к психотерапевту. Я старался быть хорошим мужчиной крохотной перенаселенной планетки, насколько хорош может быть белый гетеросексуальный мужчина. Учился быть осознанным, безопасным, чутким, уважающим чужие границы.

Я не жалуюсь, я горжусь. Я двигался в русле истории, я был неимоверно современен. Это трудное дело тоже оказалось мне по плечу – завидуйте, заскорузлые мачо!

Дайте мне еще немного загладить вину перед лошадьми, дайте мне весело отесать триста метров брошенных березок и построить списанной по старости и здоровью лошади теплый катух. После офисов

и психотерапевтов хочется вволю по старинке помахать топором ради благого дела.

В конце апреля я вывалил проращиваться картошку на террасе, дописал детскую книжку, вспахал огород и подсчитал пиломатериал, который нужно закупить для денника и сарая под сено. Съездил к Шевьеву, главе нашего сельского поселения, спросил, можно ли поставить загон для коня на заросшем дикой травой участке между нами и полем.

– Капитальное нельзя ничего городить, а так – паси, конечно. Главное, сахарку ему. Они сахарок любят.

Я думал, деревенские люди будут кривить физиономию, слыша, что москвич заводит коня, на котором ни пахать, ни возить. Будут жалеть деньги, пускаемые на ветер. Это самое оскорбительное на свете: смотреть, как москвичи пускают на ветер деньги.

Но нет, не кривят. Или, может, и кривят, но как-то про себя, культурно. Первая реакция – глаза загораются.

– Это такая скотина. Не предаст, не обманет. Какой породы-то он? Рысак? А-а, буденновский. Ну, буденновские-то эти, они рысаки, или не знаешь? Ну, ты его, главное, сахарком не забывай.

Еще, конечно, пугают. Пугать приятно, что уж тут говорить? Сосед Володя, который частенько заходит вечером к нам погонять чайку, говорит, что Толику Фролову руку ампутировали. Конь его укусил, и руку пришлось отнять. Теперь Любка боится, что спасаемый нами конь укусит и ее тоже. Их спасай не спасай, люби не люби, но человек, читавший Бунина, помнит, что раз в год, в день Флора и Лавра, каждый конь имеет лицензию на убийство своего хозяина в отместку за многовековое рабство. А человек, изучавший психологию, помнит, что они, кони, по Юнгу, – психопомпы, проводники в сферу бессознательного. И там, в этой сфере бессознательного тревожно как-то. Прихотливый мальчик Ипполит кричал: «Остановитесь, кони, любимые, взлелеянные мной!», а они «влачили тело» его «кровавое по остриям камней». Ты им сахарку принесешь, а они тебе, как Лимоне, дочери нечестивого Гиппомена, своим «конским зубом потроха разомкнут».

Володя пугает, Вергилий с Овидием пугают.

В нашем селе последнюю лошадь зарезали после смерти ее хозяина, Сергея Васильевича по прозвищу Бузюня, лет десять назад.

Любка, будучи психотерапевтом, назвала бы укус человека конем и зарезывание коня человеком непосредственным контактом. Наверное, так и есть. Проконтактировали друг с другом представители разных видов, а потом у одного руку ампутировали, с другого шкуру содрали. Контакт – это риск. Войдешь с кем-нибудь в контакт, а тебя вдруг запозорят, пошлют куда подальше, укусят или зарежут. Но зато и радости особой без прямого контакта не получишь. Удовольствие, может, и будет, а вот радости – нет.

Я тут недавно во время своего утреннего сетевого дайвинга наблюдал в Ютубе пример взаимодействия одного вида с другим без особого контакта. Я решусь на пересказ этого чудесного ролика.

Может показаться глупым перевод видео в текст, но, живя с психотерапевтом, я привык осознанно переступать через различные страхи и обычно получаю от этого больше пользы, чем вреда. Боязнь показаться глупым (боязнь стыда) – тоже один из видов страха, насколько я понимаю, и я его переступлю. Ну а если я не прав в понимании своих эмоций, Любка меня потом поправит.