Записанное не пропадает
Шрифт:
– За мной не летите!
– крикнул он в радиомикрофон.- Может быть проникающая радиация. Я врач, я измерю, я сообщу, можно ли.
Но никто его не слушал. Том и Нина сами были врачами, Лада тоже. И могла ли радиация испугать ее?
Почти одновременно с разных сторон все четверо скользнули в пролом. Дымился развороченный взрывом большой ратоаппарат, на полу хрустели осколки приборов, казалось, тяжелый каток прошелся по ним. Один из лаборантов стонал, закрыв лицо руками, другого взрывная волна вынесла в сад. Гхор лежал в углу, вдавленный за ратоматор, весь в крови от плеч до колен, с рукой, нелепо вывернутой за спину.
Лада пыталась приподнять его голову и все твердила надрывно:
–
Гхор открыл рот и захрипел натужно. Прохрипел и замер. Ким понял: все кончено.
– Милый, ну посмотри же на меня!
И не Лада, не потрясенный Ким - Нина закричала во весь голос:
– Мужчины, что же вы стоите как чурбаки? Запишите его! Запишите скорей!
ГЛАВА 2. АРИФМЕТИКА СПАСЕНИЯ
Несколько дней спустя, когда были выполнены самые грустные обязанности, инициативная группа собралась в холостяцкой квартире Кима.
Здесь, как и в студенческие времена, было неуютно и полным-полно экранов. На самом большом прибой штурмовал скалы, наполняя комнату таранными ударами и ворчаньем гальки.
Ким привык к постоянному грохоту, комнатныи шторм бодрил его. Но сейчас пришлось приглушить бурю, иначе голоса не были бы слышны.
Том с Ниной уселись на диване рядышком; они остались нежной парой, как в медовый месяц. Лада пристроилась в сторонке, в темном углу за торшером, отделенная от товарищей вдовьим горем. Ким расхаживал, по обыкновению, слегка сутулясь, как бы пригибаясь к собеседникам. У стола сидел Сева, с трудом сдерживавший жизнерадостность. Он сдал наконец экзамен, был счастлив, что стал полноправным в этой компании.
– Итак, талантливые друзья мои, объявляю собрание открытым. Прошу засечь время - девятнадцать часов две минуты. Ким излагает идею.
– Идея проста. Мы просматриваем ратозапись, находим травмированные клетки, удаляем их, вклеиваем запись нормальных.
– Просто, как у Архимеда,- комментировал Сева.- "Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар". Всего три неясности: где точка опоры, как сделать рычаг и сколько лет нажимать на него.
Том сказал:
– Спасибо, Сева, три трудности указаны точно. Разберем отдельно опору, рычаг и потребное время. Параграф один: опора есть ратозапись. Но ратозапись читать нельзя: каждый атом - тысяча знаков. Жизнь мала, чтобы прочесть одну клетку. Вывод: надо взять кусочек записи, сделать срез, смотреть гистологию среза.
– Я буду заниматься гистологией!
– воскликнула Нина.
– Сколько будет срезов?
– спросил Сева деловито.
– Параграф два,- продолжал Том.- Поврежденные клетки определены, вынимаем, клеим ратозапись здоровых клеток. Идет перемонтаж. Если Ким поможет, я хочу делать перемонтаж.
– Не забывайте самого трудного,- напомнила Лада.- Гхор был болен старостью, возможно, героптитом. Надо будет восстановить переключатель в его мозгу.
– Ладушка, милая, а ты уверена... насчет идеи Селдома?
– Нина замялась, не зная, как договорить.
Ким раскрыл скобки:
– Мы пойдем непроторенным путем. Есть опасность, что мы восстановим человека неправильно. Он будет мучиться из-за наших ошибок. Надо сделать проверку на животных.
– Придется тебе, Кимушка.
Ким тяжело вздохнул. Он предпочел бы работать возле Лады. Но если никто не хочет возиться с мышами, придется ему. Он привык брать на себя трудное и неприятное. Нина решила подсластить неприятное:
– И кроме того, Ким будет старшим.
Сева прервал их:
– Высокоталантливые друзья мои, все вы наивные остолопы, без меня, дурака, вы пропадете, потому что принимаетесь за дело не с того конца. Я недаром спросил: сколько нужно срезов? Ибо я читал протокол вскрытия. Там написано:
– Такому делу всю жизнь отдать надо,- сердито возразил Ким.- И не с прохладцей работать, не по три часа в день.
– О благородный рыцарь, не кидай взоров на даму, не жди от нее одобрения. Лада предпочитает не ждать сотню лет, пока ты единолично спасешь и сумеешь вернуть ей мужа. Работу надо" ускорить, и есть для этого способ, изобретенный еще в эпоху родового строя, который, однако, не приходит в ваши высокоученые головы. Способ называется разделение труда. В данном случае разделение труда между разведчиками и армией. Вы - светлые гении - на одном ребре разрабатываете методику починки. Две сотни рядовых, негениальных, идя по вашим стопам, чинят череп, легкие, сосуды и все остальное. Негениальными командую я, потому что я сам негениальный: придумывать не могу, годен только командовать. Подождите, высоквэсяеные, не возмущайтесь, я не лезу в руководители. Руководителем должен быть другой - немолодой, знающий, опытный, который даже вам давал бы советы, исправлял бы ваши гениальные заскоки. И еще он должен быть авторитетным, заслужившим доверие, потому что вам, будущие Павловы и Мечниковы, доверия еще нет, вы еще не проявили себя ни в чем. К вам не пойдут в добровольные помощники две сотни гистологов и ратомистов. Слишком много красноречия вам придется тратить ради каждой пробирки и каждого стола. Поэтому я на вашем месте попроcил бы руководителем стать Гнома - я разумею профессора Зарека. Веское слово сказано.
– Сева, ты - гений!
– вскричала восторженная Нина.- Я бы расцеловала тебя, но Том ужасный ревнивец.
– Благодарю тебя, Ниночка. Отныне я равноправный гений в вашем обществе.
Среди многочисленных экранов в комнате Кима имелся большой, лекционный. На нем и появилась через минуту чернокудрая голова маленького профессора. Друзья попро
сили разрешения прийти.
– Зачем тратить время на переезды?
– уклонился Зарек.- У меня у самого экран не меньше вашего. Сядьте все пятеро так, чтобы я видел вас.
Больше часа длился пересказ всех соображений. Лада делала доклад.
– Только вы можете спасти для меня Гхора. Умоляю вас не отказываться,заключила она.
Профессор был польщен и смущен.
– Лада, милая, ты же знаешь, я не могу отказать тебе. Но ты просишь слишком много, не понимаешь, как много. Руководителем едва ли... (Лада умоляюще сложила руки на груди.) Ну я подумаю, подсчитаю свое время, подумаю еще. А консультантом я буду во всяком случае. И в качестве консультанта могу сейчас же указать вам на две ошибки.
– Ага, я говорил, что у гениальных найдутся ошибки,- не удержался Сева.
– Ошибка, между прочим, твоя. Ведь это ты сказал, что нужно будет двести помощников.
– Я только прикинул,- забормотал Сева.- Приблизительно двести. Может быть, сто пятьдесят или триста, я уточню.
– Так вот, уточнение будет очень основательным, дружок. Я опасаюсь, друзья, того, что вы недооценили старость Гхора. Заведомо можно сказать, что разрушения есть в каждом органе и даже омоложенный мозг не все восстановит полностью. Мы же не хотим вернуть жизнь Гхору только для долгой и мучительной смерти от старческих болезней. А для этого нужно еще понять, чем отличается старая ткань от молодой и что может исправить мозг и что не может. Вам потребуется не двести помощников, а двадцать тысяч опытных экспериментаторов. Я бы оценил эту работу в двадцать миллионов рабочих часов.