Записки авиатора
Шрифт:
Самойлов по полчаса кружил над аэродромом, ожидая, что кто-либо отважится на единоборство.
Белополяки молчали. Аэродром пустовал. На нем не было заметно людей.
Самойлов с досады швырял вниз несколько бомб и с грустью возвращался домой.
Эти случаи еще и еще раз свидетельствовали о том, как боялись враги красных военных летчиков.
4. В авиационной школе
Раннее июльское утро. Только что взошло солнце и залило яркими лучами аэродром, самолеты, белые
Полеты были в разгаре. То тут, то там, с отведенных мест, которые курсанты называли «пятачками», взлетали учебные самолеты. Около каждого «пятачка» группа курсантов, свободных от полета, ожидала своей очереди лететь с инструктором.
Но вот самолет заходит на посадку. Из группы выделился один курсант. Он должен встречать садящийся самолет. Машина приземляется слева от «пятачка». Встречающий бежит по мокрой от росы траве к самолету, хватает его за конец крыла и бегом сопровождает до «пятачка», где помогает развернуться и встать против ветра. Летавший учлет быстро выходит из кабины и, стоя [22] на крыле, слушает указания сидящего в самолете инструктора. Очередной курсант уже уселся в кабину, привязался, приготовился к полету.
Через минуту самолет вновь взлетает в воздух.
Это было в авиационной школе на Каче, близ Севастополя. Ровная степь уходит от высокого обрывистого берега моря на восток, где далеко-далеко виднеются невысокие Крымские горы. Вблизи от берега раскинулись учебные жилые и подсобные корпуса этой старейшей кузницы летных кадров.
За ними вглубь суши простерлись обширные аэродромы. В южной части школы от самого берега и на восток лежала живописная Мамашайская долина с богатейшими фруктовыми садами, а за ней, всего в пятнадцати километрах, - Севастополь со своими всегда оживленными, шумными, хлопотливыми и красивыми бухтами.
В хорошую погоду, поднявшись на самолете в воздух, даже с небольшой высоты, часто можно было видеть Евпаторию, Саки, а иногда и Симферополь.
Военная авиационная школа на Каче была создана в конце 1911 года. Здесь впервые стали готовить боевых летчиков. В годы Советской власти сюда пришло много рабочей и крестьянской молодежи овладевать летным делом. Многие впоследствии стали авиационными командирами, большими руководителями советских Военно-воздушных сил.
Качу нельзя забыть. Летчики говорят о ней всегда с уважением и гордостью. Это она вывела на широкий воздушный путь летного мастерства, отваги, мужества целую плеяду лучших летчиков нашей страны.
Я прибыл в эту школу с группой товарищей для переучивания. Будучи штурманом и практически овладев управлением самолета, я хотел все же окончить военную летную школу. Нас не смущало, что самолет приходилось самим мыть, чистить, выводить и заводить в ангар, а в случае надобности и ремонтировать. Мы готовы были делать, что угодно, лишь бы скорей начать летать.
Долго ждать не пришлось. Полеты начались через несколько дней. Ученики по очереди летали с инструктором, делали провозные полеты,
Случилось так, что с первых же дней полетов одни ученики в группе пошли успешно и скоро оставили своих товарищей позади, другие несколько отставали.
Вот тут- то и начались для успевающих мучительные дни.
У меня с полетами дело обстояло неплохо, и я был причислен к группе успевающих.
Инструктор, желая выровнять группу так, чтобы все ученики шли дружно и окончили курс одновременно, решил придерживать ушедших вперед. Все ученики делали по восемь, некоторые по десять вылетов, а мы - по два. В вечерние часы, когда вся группа делала по четыре-шесть вылетов, нам порой не доставалось ни одного.
Зато в наземных делах недостатка не было. Мы аккуратно бегали встречать самолеты после посадки, сопровождали машину, держась за крыло, к месту старта. Я наловчился с одного раза запускать мотор и перетаскал на свой «пятачок» огромное количество бензина от границы аэродрома, куда его привозили на один полетный день.
Подноска бензина в бидонах к самолету легла почти исключительно на успевающих, как наиболее свободных от полетов, за что они получили шуточное прозвище: «кухонный мужик». Мы досадовали. Несколько раз говорили с инструктором, просили:
– Дайте нам летать побольше…
Инструктор убеждал, что надо подтянуть всю группу, нехорошо, если одни уйдут вперед.
Так длилось полмесяца. Группа попрежнему шла неровно. Инструктор, очевидно, пришел к выводу, что в этой группе ему не удастся добиться примерно одинаковой успеваемости, и решил действовать иначе.
Все стали получать более или менее равное количество полетов. Дела наши вновь быстро пошли вперед. Погода стояла хорошая. Летали утром и вечером. Правда, уставали изрядно. Но кто обращал на это внимание!
Надо заметить, что методика обучения летчиков в советской авиашколе разработана довольно подробно. Летая с инструктором, курсант изучал не только нормальный взлет, полет, посадку, но также элементы эволюции самолета в воздухе и почти все фигуры высшего пилотажа. [24]
К самостоятельному вылету ученик подходил уверенно. Чувствовал, что способен выполнить свой первый полет, хотя и сопровождался он всегда большими волнениями и переживаниями.
Несмотря на то, что я и ранее управлял самолетом, мой первый самостоятельный полет в школе запомнился мне навсегда.
Вот как это было.
* * *
Очередные вечерние полеты. Я сделал четыре посадки и, решив, что на большее рассчитывать трудно - полетов больше инструктор не даст, захватил два огромных бидона и пошел за бензином. Только начал наливать бензин, как увидел вдали двух бегущих товарищей. Они что-то кричали и размахивали руками. Я поставил бидоны и ждал. Запыхавшиеся товарищи подбежали и объявили:
– Инструктор не велел тебе носить бензин.