Записки бандитского адвоката
Шрифт:
– Контракт составлен совершенно верно, и никаких претензий к нему у меня нет, – сказал я.
Виктор взял салфетку и стал рисовать мне схему коммерческой сделки, обводя кружочками и соединяя стрелками стороны и движение товара. Я все внимательно посмотрел и сказал, что каждая стрелка и каждый кружочек отражен в пунктах контракта. Когда мы разговаривали и пили кофе, я почувствовал на себе чей-то взгляд и внимательно оглядел переполненный зал. Почти у всех были мобильные телефоны, которые время от времени звонили. Недалеко от нас за столиком сидели молодые
Меня по-прежнему не покидало ощущение, что за нами кто-то наблюдает. Минут через двадцать – тридцать наша беседа закончилась, мы втроем вышли из «Садко-Аркады» в сопровождении телохранителя. На автостоянке мы задержались, прощаясь друг с другом. Виктор приехал на большом белом «линкольне», который по своим габаритам совершенно не вписывался в стоянку. За рулем сидел молодой парень.
Я направился к своей машине. Не успел я отъехать и нескольких метров, как услышал скрежет тормозов. Из подъехавших «Жигулей» – номера я уже не помню – выскочил какой-то человек в темной куртке, достал автомат и стал стрелять в сторону автомобилей на стоянке. Я видел, как пули летели к «линкольну». Виктор и Олег среагировали молниеносно: в своих дорогих пальто и костюмах они тут же бросились на грязную землю и стали ползти, прячась от пуль, которые, видимо, предназначались им, так как стреляющий все время целился в них.
Казалось, что стрельбе не будет конца. Многие люди, находившиеся около комплекса, тоже попадали на землю и стали ползти к своим автомобилям. Многие машины резко рванули с места. Я услышал крики, видимо, кого-то ранили. Вдруг из Торгового центра выскочили несколько молодых ребят и стали стрелять из пистолетов в автоматчика. Завязалась перестрелка. Автоматчик вынужден был пригибаться. Наконец он вскочил в машину, что была рядом с ним, и она сорвалась с места. За ней внезапно понеслись несколько автомобилей. На набережной остался поврежденный «линкольн».
Я решил уехать восвояси. В тот же день в теленовостях и в «Дорожном патруле» передали подробности перестрелки у «Садко-Аркады». Я узнал, что произошла разборка между неизвестной группировкой и курганскими, что один из лидеров курганской группировки-фамилия не называлась – тяжело ранен и что убит случайно водитель черной «Волги», а на месте перестрелки обнаружено примерно шестьдесят гильз различных видов оружия, включая автомат и пистолеты. Прибывшая милиция никого не задержала, потому что все разбежались.
На следующий день многие газеты вышли с подробными комментариями вчерашнего инцидента. Несколько статей было посвящено курганской группировке. Она заявила о себе в Москве в начале 90-х годов. Сначала курганцы работали с ореховским авторитетом Сильвестром, но после его гибели ближе сошлись с коптевской группировкой, постепенно осваивая столицу.
В этот же день мне позвонил неизвестный человек и сказал, что Виктор тяжело ранен, находится в больнице и очень просил, чтобы я к нему приехал как адвокат.
По дороге в больницу
Приближаясь к палате Виктора, я сразу увидел у ее дверей дежуривших вооруженных милиционеров. Я предъявил свое удостоверение, показал ордер. Они сказали, что вопрос моего свидания надо решить с начальством, а пока пропустить меня они не могут. Я заметил, что Виктор в палате не один, и поинтересовался, кто там с ним. Милиционеры ответили, что идет допрос.
– Вот видите! Раз идет допрос, значит, я должен войти.
– Нет, мы ничем вам помочь не можем. Вам необходимо ехать к нашему начальству.
Я узнал, что дело ведет Краснопресненская прокуратура, и отправился туда. Следователь сообщил, что Виктор в тяжелом состоянии. В него попало несколько пуль, а одна задела голову.
– Сейчас вы с ним никак не сможете разговаривать, – объяснил мне следователь. – Но вы не волнуйтесь, мы выставили охрану, и никто к нему близко не подступится.
Почти каждый день я либо приезжал в прокуратуру, либо звонил туда. Иногда наведывался в больницу. Охрана по-прежнему никого не пропускала. Оперативные работники все же допрашивали Виктора, но он ничего толком сказать не мог, кто и почему в него стрелял. Хотя легко было догадаться, что цель перестрелки была одна – убить его.
Примерно через неделю Виктору стало лучше, и я снова настаивал на встрече с ним. Но следователь опять мне отказал по той причине, что Виктор проходил по этому инциденту как свидетель, а значит, адвокат ему не положен.
– Но не исключено, что он будет подозреваемым, – сказал следователь.
– Подозреваемым в чем – в собственном убийстве? – съязвил я.
– Нет, наверное, есть что-то еще.
Спустя несколько дней я все же получил возможность пройти к Виктору. Подъезжая к больнице, я увидел нескольких молодых людей с рациями. Кто-то мне кивнул, помахал рукой. Это была личная охрана Виктора.
У знакомой мне двери на третьем этаже охрана была снята.
На койке одиночной, хорошо оборудованной палаты лежал Виктор с перебинтованной головой, он был под капельницей. Он слабо улыбнулся мне и попытался поднять руку для приветствия, но, видимо, из-за боли не смог. Я подошел к нему:
– Ну как дела?
– Ничего, – ответил Виктор. – Слава Богу, жив остался.
Мы немного поговорили, вспомнили тот злополучный вечер. Я сказал ему, что милицейская охрана у палаты снята.
– Я в курсе. – Он с трудом выговаривал каждое слово. – Меня пока охраняют. Опасаюсь я… Наверное, многие знают, что я жив… убийцы снова попытаются ликвидировать меня. Я думаю в ближайшее время уехать куда-нибудь за границу на лечение…
Через несколько дней Виктор покинул больницу.
С того злополучного вечера 22 ноября прошло почти два месяца, и ни о Викторе, ни о курганских ничего не было слышно, пока не наступило 25 января 1996 года.