Записки брюзги, или Какими мы (не) будем
Шрифт:
Здесь мэр Кен Ливингстон популярен среди лондонеров, потому что открывает фестиваль эмигрантов в Поттинг-Хилле, одобряет уличную торговлю (кило мартовской клубники с лотка – сто рублей), отдает перестраивать старые фабрики Норману Фостеру (от его стеклянного огурца крышу сносит реально) и приветствует эксперименты вроде стеклянного куба с людьми на Трафальгарской площади. При Ливингстоне, кстати, регистрация в полиции (бессмысленная, тем не менее, процедура) занимает минут пять.
Там мэр Лужков популярен среди населения, потому что носит пролетарскую кепку, кричит, что Москва для москвичей, запрещает свободную торговлю, покровительствует Церетели и Шилову, устраивает
И вот это убивает меня наповал.
Лондонерам, случайно затусовавшим в Москве или Питере, пора объединяться в братство. Пора начать выдавливать из Москвы так называемых коренных москвичей во главе с их любимым мэром. Если они хотят своей русской жизни, пусть ее строят в чистом поле, где со всеми их церетелями делают себе красиво. На фига им для таких глобальных целей мегаполис со всей его сложностью и мешаниной устремлений?
Москва и Питер – для мировых нахалюг; для беженцев из Таджикистана (так старательно одевающих своих детей для воскресной прогулки по центру); для наглых парней из Харькова, вопящих под акустические гитары о-фи-генными голосами; для азиатов, пятью рыбинами кормящих тысячи проголодавшихся не хуже Христа; для растиньяков и космополитов, у которых если что-то и есть – это жизненный драйв.
Пас, лондонеров, в Москве все-таки прибывает.
Когда мы победим, мы вернем Китай-город китайцам. Мы объявим сезон открытой охоты на членовозовские мигалки и отдадим улицы велосипедистам и роллербл ей дерам. Мы объявим английский вторым государственным языком и запретим по телику дубляж фильмов, ибо загадочность русской души, обычно выражающаяся в шовинизме, обычно и зиждется на ущербности, вытекающей из незнания языков.
Сколько можно терпеть мертвечину, притворяющуюся живой?
2004
Беспредел разрешенного
Есть, знаете, в России тип таких старичков в пучеглазых очках, что до сих пор читают газеты, подчеркивая ручкой. Надо полагать, репетируют политинформации в аду, ибо в раю политинформаций нет. И хуже нет, когда они вдруг вопиют: «Демократия не означает вседозволенность! А-а-а!!!»
Нет хуже не потому, что старичку нельзя в ответ дать по кумполу – положим, ему не привыкать, жизнь и так приложила, подтверждая подозреваемое, что по делам может воздаться уже на этом свете, – а потому, что ведь как бы, зараза, прав. Как бы не означает.
И на идиотский вопрос, где граница, тоже невозможно ответить. Ибо, разумно отвечая, сам превращаешься в надутого индюка с пионерским галстуком на груди.
И я, получается, разумно поступил, улетев поработать в страну, где существует libel law, закон о диффамации, и границы свободы очерчены четко, и вседозволенность уж точно не спускается с рук.
Правда, в одном из респектабельных английских журналов я прочитал в статье про Бекхэма: «Не sucks corporate cock without gag reflex» («Он сосет у корпораций член и не давится»). И испытал чувство, сходное с тем, которое ощутил в школе, прочтя есенинский «Сорокоуст» нецензурированным. Помните? «Вам, любители песенных блох, не хотите ль пососать у мерина…».
Ну ладно, Бекхэм – звезда, celebrity, черт с ним, может, здесь так со звездами полагается. Но вот открываю в лондонской подземке местную «вечерку» Evening Standard: «Блэр по отношению к идиоту Бушу – то же, что была Тэтчер
На Би-Би-Си, где я сейчас работаю, новичков прогоняют сквозь учебные курсы, как сквозь строй шпицрутенов, в том числе вбивают знания и о libel law, и я бегу к одному из тренеров: так и так, разве можно безнаказанно оскорблять главу сопредельного государства, а также футболиста сопредельного государства?
На что тренер переспрашивает: а кто, собственно, назвал Буша идиотом, а Бекхэма – ммм… cocksucker?
То есть как кто? Назвали газета и журнал. Нет, конкретно, кто? Ах, журналист? Автор колонки? И это не редакционная статья, которая идет обезличенно, без подписи? И в ней не утверждалось, что Бекхэм такого-то числа, у такого-то господина?.. Да впрочем, пусть бы и утверждалось – в Великобритании к фелляции нейтральное отношение, это вам не США, где в ряде штатов, включая Нью-Йорк, оральный секс вне закона. В Великобритании любой человек имеет право на выражение личной точки зрения. В том числе и публичное. В том числе и той, что Буш – идиот, а Бекхэм – сами-слышали-кто. И за это никто ничего ни человеку, ни изданию сделать не сможет. Потому как право на личное мнение, в том числе и оценку – это неотъемлемое право индивида, завоеванное демократией.
Что же, и ограничений нет? Почему же, есть. То, что позволено частному лицу – не позволено организации. Если газета в редакционной статье назовет президента США идиотом, у нее могут быть проблемы. Это раз. Два – закон защищает от диффамации других частных лиц. То есть публично отозваться о соседе по дому так, как вы только что отозвались о Бекхэме, нельзя. Ибо сосед – фигура непубличная, в отличие от футболиста, который давно принадлежит не себе, а миру. Более того: нельзя публично бездоказательно высказать отрицательное мнение о фирме, если в ней работает меньше двадцати пяти человек, ибо это может повредить ее репутации. То есть высказать частную точку зрения, скажем, о Би-Би-Си, что это, допустим, разжиревший от государственных щей кот – можно, а о районной радиостанции – только предварительно поинтересовавшись ее штатным расписанием. Понимаете, где watershed, водораздел, да?
В Великобритании существует как бы обратная пирамида: чем более известен человек, чем выше его общественный статус – тем больше он открыт публичному обстрелу. Помните, не так давно в Блэра сухим красителем кинули? И это – симптом. Премьер-министр и королева – самые незащищенные от обстрела мнений люди. О них могут высказаться все и всюду. Взобравшись, в самом примитивном варианте, в Гайд-парке в уголке ораторов на любое возвышение: старое правило действует до сих пор. И никакому частному лицу, высказавшемуся публично о том, что, с его точки зрения, премьер-министр «этой страны» (здесь так все и говорят: this country, что в России считалось бы непатриотичным) – жалкий притворщик, мелкий хвостик американской собаки, – ничего за это не будет.
Ответственность наступает не за мнения, а за ложь, каковой признается изложение фактов, не соответствующее фактам, и это принципиально.
Я не берусь утверждать, что британская система – самая идеальная в мире, хотя бы потому, что не знаю других, кроме британской и русской.
Но происходящее в России меня определенно пугает.
У нас граница разрешенного-запрещенного все больше сдвигается в сторону способа реализации прав, а не их сути. То есть если ты на кухне назвал Путина земляным червяком – это твое личное дело. А если заявил об этом публично – тебя могут упечь за оскорбление президента, ибо демократия, как известно, не значит вседозволенность.