Записки брюзги, или Какими мы (не) будем

Губин Дмитрий

– Ты не понимаешь. Он добрый. Он добрый и ласковый. Он глупый, но как ребенок.

– Не понимаю. Его обожают даже мужики. Даже те, которые орут, что пидоров надо мочить. Которые жрут пиво из горлышка. То есть те, из которых, к сожалению, на девяносто процентов состоит эта страна.

– Их привели сюда их женщины. А Боря несчастный. Несчастных прощают и любят. А тебе Боря разве не нравится? Я рада, что посмотрела.

И тут я понял, что мне Белый Кролик – нравится. Потому что он больше мужчина, чем девяносто процентов российских мужчин. Он, по крайней мере, делает на доброте и несчастности деньги. А другие просто мечтают отобрать деньги у тех, кто жесток и счастлив. Российский мужик – трус, за которого вкалывает баба. Он

орет, что все продано, и тырит по мелочи, как только выпадает возможность. Тираж женских глянцевых журналов в России в десять раз больше тиража мужских: наш мужик удавится, но не потратит сотню, чтобы прочесть, что свитер в джинсы не заправляют и что барсетки носят лишь лохи. Самая распространенная в России профессия – охранник. В здании, где мы арендуем помещение, при входе смотрит телик дюжина мордоворотов в форме. Это у них такая работа. Вдоль дорог, по которым я езжу, сидят в кустах жирнозадые прапора, которые предлагают за деньги услуги, монопольно закрепленные за ГИБДД. В Думе и Совфеде сидят дяди, которые принагнутся ровно настолько, насколько этого потребует текущий момент, и осознают текущий момент ровно на требуемую глубину. Все перечисленное считается настоящим мужским делом – как и отращивание живота и зада, потребление пива из горла и мечтание о дне, когда Россия поднимется с колен. Не считать же мужским делом размышления о том, а какого хрена она на них встала.

И как только это все пронеслось перед моим внутренним взором, на сердце вдруг полегчало. Я полюбил Борю.

– Девааачки! Мальчики! Отпустиииите меня! Дайте погулять по Пиииитеру! Любовь! – проникновенно шептал он в микрофон, что означало: концерт окончен.

– Боря, возьми нас! – рыдали трое обнявшихся пареньков.

На месте Моисеева я бы взял.

В России мужчины ни на что другое не годны.

2005

Укусить вампира

Ну вот и понеслось.

Бритоголовые пацаны убивают мальчишек, называющих себя антифашистами (аккурат под огненными буквами «Ленинград – город-герой», что в Питере перед Московским вокзалом); друзья убитого всерьез обсуждают месть; остатки интеллигенции лепечут про «ответ злу злом порождает зло», их не слушают, и правильно: кому слушать-то?

Те, кто считают, что есть право мужчины жахнуть из ствола меж глаз своему убийце, живут в ненавидимых россиянами США: у них там на правах личности строилась страна.

А те, кто живут в России, считают, что потребна национальная идея: то есть освящение права личности другим, куда более важным правом: исторического старшинства, или титульной нации, или правой веры, или социального равенства (каждому – свое).

Я не ерничаю, я признаю, что действия необходимы, но полагаю все же, что разные действия совершаются в разных условиях в разные времена.

Глупость интеллигентов (и цинизм тех, кто таковыми быть перестал) состоит в утверждении, что Россия – это антифашистская страна, в которой есть угроза возрождения фашизма. Мы же ведь пережили войну, и двадцать миллионов павших дедов и отцов, и т. д.

Однако в голливудском ужастике вампир-оборотень, под титры испуская дух, прощается лишь с оболочкой. И спокойно переселяется в красивую девушку (невесту главного героя) или даже в милую мамочку (тоже главного героя). Начинается новая серия.

В этой серии Россия в единодушных слезах празднует 9 мая, отказываясь признавать, что в этот день в 1945-м пало одно вампирское, но невероятно укрепилось другое вампирское государство. И отказываясь видеть, что немцы признали вину нации в целом, а мы – ни шиша. Мы – победители, и горе тому, кто против нас.

Я всю эту теорию прописываю не ради тренировки мысли, а ради самой что ни на есть практики. А она в том, что ответить сегодня фашизму физическим действием очень

просто: надо пойти и убить любимую мамочку, или бабушку, или девушку, или дедушку. Почти наверняка не ошибешься. Тут все инфицированы. Среди тех, кто вам мил, любим и ценим – нет ли тех, кто так же мило говорит о черных, захвативших рынки, или о том, что в русских школах скоро не останется русских, или что Москва для москвичей? Среди моих – изрядно. Я их должен убивать, да? А это ведь они, а не потакающая прокуратура (что, как мне кажется, присутствует) или молчащий Путин (скорбящий о развале СССР) образуют тихую, ползучую, массовую базу фашизма.

В условиях, когда весь город населен вампирами, задача героя – не сносить им из кольта черепок, а дожить до рассвета, когда морок сгинет, а герой с новой девушкой начнет новую жизнь.

А вот как выжить – вариантов масса. Зарываться в библиотечную глушь (в Ленинграде так многие поступали). Не выходить в темноте на улицу (я вырос в Иванове, где ни один мальчик не переступал вечером границу района: могли и избить, и убить). Идти не в прокуратуру, а к бизнесменам-миллионщикам: они создали корпоративные отряды самообороны, так пусть кинут денег на конкретный и жесткий разгром скинов (но не на музей антифашизма). Затусовать с дочками Путина в клубе Infinity: говорят, они бывают в этом ненавидимом скинами рассаднике r’n’b, пусть расскажут папе, почем жизнь в стране мертвецов.

В конце концов, можно поставить вопрос еще проще. Что должен был делать свободный человек, живи он в России в 1913-м (ну, хорошо, 1916-м) и знай, чем все обернется? Или живи он в Германии в 1935–1936-м? Строить, жить, беря ипотечный кредит? Класть жизнь за фюрера-царя-Отечество, беря винтовки новые, на штык – флажки?

В таких ситуациях, я полагаю, надо уезжать из страны. Это честное выяснение отношений с мироустройством. Ты обязан продлевать себя в мире, ты обязан жить. А позиция «никуда не уеду, буду жить где вырос, бороться до последней капли крови» означает, что для тебя величие страны дороже жизни как таковой.

Тогда валяй, вцепляйся вампирам в горло.

Я нелюдей презираю, но дураков тоже не люблю.

Когда нация признает свою вину, в город можно будет вернуться. Поэтому крайне действенен для начала поиск вампира в самом себе.

2005

Русь, собака, ru

Если щеночка бить по морде газетой зато, что, подбегая к хозяину, он закидывает на него лапы, а потом за прямо противоположное, – известно, что произойдет.

Сбитое с толку животное вырастет забитым, но агрессивным, при появлении хозяина станет прятаться в угол, скалить зубы и рычать, а на жесткое проявление, так сказать, вертикали власти – однажды покусает.

Это банальность, а теперь по делу.

В ноябре 2006 года страна по имени Россия, унаследовавшая долги СССР (не только финансовые), впервые игнорирует дату главного праздника Советской империи, заменяя его равным по весу, своим. Название его, если верить ВЦИОМ, большинство не помнит, и я верю, поскольку не помню сам. Что-то такое в честь изгнания поляков из Москвы в XVII веке, то есть – во славу русскости, если не заморачиваться вопросами, кто и зачем поляков в Москву пустил. Коли в СССР на 7 ноября полагалось ходить на демонстрацию торжества идей Октября, то 4 ноября вполне логично ходить Русским маршем – по-моему, так. И если 7 ноября в призывах побить мировой империализм звучало немало искренности, – то почему бы 4 ноября не звучать призывам надрать задницу инородцам, не навести русский порядок на рынках, тем более, что в засилье кавказцев верит буквально всяк (моя теща верит, и квартирная хозяйка – верит, и друг школьных лет – верит, а это все милые и симпатичные люди). Навести порядок на рынках призвал сам Путин, я только слово «русский» добавил от себя, но какой же еще? Ведь не Евросоюза, правда?