Записки чекиста

Смирнов Дмитрий Михайлович

Узнав об этом случае, я решился спросить у Янкина, чем был вызван его столь необычный рапорт. Мне казалось, что, будь он действительно виновен, наказали бы и без рапорта. Зачем же самому на себя накликать беду?

Яков Фёдорович ответил не сразу. Чувствовалось, что он хочет как можно понятнее, доходчивее разъяснить мне этот вопрос. И наконец нашёл нужные слова:

– Видишь ли, Митя, коммунист должен уметь всегда прямо смотреть правде в глаза. Тяжело смотреть, неприятно, но что поделаешь – так должно быть. В Тамбове я работал вместе с привлечёнными позднее к ответственности товарищами. Был членом коллегии губчека. А ведь антоновщина

именно в то время и пускала свои первые ядовитые ростки.

– Но вас вскоре перевели в Липецк…

– Правильно. Мятеж начался после моего отъезда. Но разве нет моей вины в том, что мы не использовали всех возможностей для ликвидации его в самом зародыше? Есть. Мы не раскрыли контрреволюционное гнездо, которое Антонов свил в кирсановской милиции. Слишком поздно раскусили его, проявили недопустимую слепоту. Позволили скрыться… И вот – пожар… За это надо отвечать. Всем, кто виноват. В том числе и мне. Потому и написал рапорт.

Янкин невесело усмехнулся:

– Когда привлекают к ответственности, приятного мало. Но я знал, что Феликс Эдмундович сумеет правильно и беспристрастно разобраться во всем. И если не привлекли, значит, совесть моя перед партией чиста.

Не думали мы во время этого разговора, что скоро и нам, липецким чекистам, предстоит окунуться в самую гущу все более нараставших тревожных событий.

К началу августа кулацко-эсеровское восстание перекинулось с Тамбовщины в смежные уезды Саратовской, Воронежской и Пензенской губерний. Оно могло привести к очень серьёзным осложнениям для всей Советской страны, блокированной белогвардейцами и интервентами. И на борьбу с антоновцами Центральный Комитет партии направил кроме частей Красной Армии уже не раз проверенные в битвах с контрреволюцией силы – чекистов.

В охваченных мятежом уездах помимо чекистских органов, которые там имелись, срочно создавались выездные сессии губчека с весьма широкими полномочиями. Они представляли собой крупные оперативные группы, усиленные красноармейскими отрядами. Это позволяло чекистам, во всей своей работе опиравшимся на деревенскую бедноту, успешно разыскивать, преследовать и уничтожать бандитские шайки.

Я.Ф.Янкина назначили председателем выездной сессии губернской ЧК в Борисоглебском уезде. Мог ли я не обратиться к нему с просьбой взять и меня с собой! Почти не надеялся на согласие, а когда услышал ответ, то чуть не вскрикнул от радости.

– Что ж, собирайся. На фронт тебя не пустил, а с собой возьму. Только учти, что очень тяжёлой работы там будет много. Впрочем, это и лучше: на собственном опыте узнаешь, что значит жизнь чекиста в боевой обстановке, где каждую секунду нужны находчивость, решительность и смелость. Родным ничего не говорил?

– Нет.

– И не надо. Я сам позвоню отцу и предупрежу, что едешь со мной в командировку. Так твоим домашним будет, пожалуй, спокойнее.

Из липецкой ЧК Яков Фёдорович взял в свою группу только несколько оперативных работников, достаточно обстрелянных в борьбе с врагами Советской власти.

Поехали Степан Самарин, Захар Митин – комендант выездной сессии, опытный следователь Сазонов. Все другие сотрудники должны были присоединиться к нам на месте.

Состав группы подобрался боевой, закалённый, а красноармейский отряд, приданный ей на помощь, казался нам небоеспособным. Большинство бойцов, как выяснилось, были недавними дезертирами; под любыми предлогами и без предлогов они уклонялись

от призыва в Красную Армию. Как поведут они себя в первом же бою с антоновцами? Но другого выхода не было, рассчитывать на более стойких людей не приходилось, да и группа должна была срочно выезжать на место. И, погрузившись в Борисоглебске на подводы, мы вместе с отрядом отправились в центр Уваровской волости, в большое село Уварово, где должна была разместиться выездная сессия губчека.

Крепенько жили местные богатей в этом торговом селе: в добротных – даже кой-кто в двухэтажных – домах под жестяными, на городской манер, крышами. Многие дома оказались покинутыми: хозяева-кулаки ушли в антоновские банды. Некоторые были заняты советскими и культурными учреждениями. Сразу бросилось в глаза то, что во всем Уварове нет ни одного разрушенного строения, ни единого пепелища. Или бандиты боялись соваться в село, или умышленно не появлялись в нем, чтобы не навлечь репрессий на свою, оставшуюся здесь, многочисленную родню. Но пока население волостного центра жило спокойно.

Хорошие дороги, в том числе и железная, которая связывала Уварово с другими районами и городами, в значительной степени облегчали работу чекистов. В случае необходимости мы могли быстро перебрасывать оперативные группы туда, где появлялись бандиты. А случилась бы опасность, на помощь нам самим могла быстро подоспеть помощь по железной дороге.

Наскоро разместившись и устроившись, сразу же приступили к работе.

Прежде всего постарались установить связь с беднотой и активистами во всех окрестных деревнях и сёлах. Удалось это не сразу, потому что люди оказались запуганными, буквально терроризированными антоновскими бандитами. Но, почувствовав поддержку и надёжную защиту чекистов, они сами потянулись к нам, предлагая любую помощь, на какую были способны. Вскоре в ЧК начали поступать сведения о том, где скрываются бандиты, какова их численность и вооружение, на какие деревни и села они готовят очередной налёт. И чем дальше мы вели расследование, тем больше инициатива в борьбе с антоновцами переходила к нам.

Это почувствовали и сами бандиты. То одна, то другая шайка вооружённого до зубов кулачья натыкалась на засады чекистов. С нашей помощью вооружалась, объединялась в отряды самообороны деревенская беднота. Нередко эти отряды, не дожидаясь чекистов, сами давали отпор небольшим бандитским шайкам.

Ещё с большей яростью вымещали кулаки свои неудачи на беззащитных и безоружных крестьянах отдалённых от Уварова деревень. Пытали, зверски мучили свои жертвы, вырезали целые семьи, грабили и сжигали дома заподозренных в сочувствии красным бедняков.

Каждый случай такого неслыханного разбоя тяжким камнем ложился на души чекистов.

В одно из воскресений в Уварово прискакал гонец из села Моисеево-Алабушки с известием, что к ним направляется конная банда Сашки Кулдошина численностью не менее ста человек. Яков Фёдорович немедленно поднял красноармейцев и чекистов в ружьё. Хотя мы нахлёстывали лошадей всю дорогу, антоновцы успели заскочить в Моисеево-Алабушки на полчаса раньше.

В бой вступили с ходу. Короткими перебежками, под яростным огнём антоновцев мы добрались до крайних домов села и зацепились за них. Вначале бандиты отстреливались, огрызались огнём, но стоило чекистам и красноармейцам подняться врукопашную, как они, несмотря на численное превосходство, вскочили на лошадей и умчались в сторону леса.