Записки чекиста
Шрифт:
Вернуться назад? Ни в коем случае! Поехать в Германию? Тоже нет. Там у власти фашисты, а значит честного человека ждёт неминуемая смерть.
Так показывал допрашиваемый. Каких-либо данных подозревать Карла Бренера во враждебных намерениях, тогда не было. Кончилось тем, что очередному немецкому эмигранту-антифашисту разрешили поселиться в пригороде Омска. Не только поселиться, но и жить, как жили до войны все советские люди.
Карл Бренер именно так и жил: вступил в колхоз, обзавёлся семьёй, работал на радость себе и другим, и несколько раз с восторгом писал обо всем этом родственникам, оставшимся горевать в далёкой, навеки чужой для него
Естественно, что у Карла и на новом месте, в Сибири, появились знакомые и друзья. Ганс Гебауэр, тоже немец, продавец одного из омских скупочных магазинов… Карл Ведау, сборщик утильсырья, частенько разъезжающий по командировкам, в том числе и в Москву… Солидные люди, в летах, ни разу не замеченные ни в чем предосудительном.
Ну кто же может запретить немецкому эмигранту Карлу Бренеру дружить с такими же хорошими немцами, потомками стародавних немецких колонистов?
И вдруг, незадолго до начала войны, с Карлом Бренером происходит разительная перемена.
Оказывается, он никогда не рвался в Россию, ни капельки не симпатизировал Советской власти. Наоборот, уговаривал кое-кого из приятелей-немцев, «пока не поздно», уехать в Германию. «Пока не поздно», – значит, пока не началась война. Тогда уехать будет невозможно. Зачем же он приехал сюда? Да вовсе не думал приезжать, привезли насильно, как насильно загнали и в колхоз! И будь его, Карла Бренера, воля, он давным-давно возвратился бы в свой горячо любимый «фатерлянд».
– С каких пор появилось у вас такое намерение? – спросили у Бренера на допросе.
– С тех пор, как перешёл границу. В Советском Союзе я считал себя временным жильцом.
Но это ещё не все.
В одной из предвоенных поездок в Москву омский сборщик утильсырья Карл Ведау недалеко от германского посольства потерял письмо, в тот же день попавшее в руки чекистов. Хотя под письмом и не было подписи, установить его автора не составляло большого труда. Им оказался «антифашист» Карл Бренер, сообщавший своим хозяевам из посольства данные об экономическом положении некоторых сибирских колхозов, о настроениях колхозников, о впечатлении, оставшемся у автора после личной встречи с кем-то из ответственных немецко-фашистских дипломатов. Заканчивалось письмо изъявлениями горячей благодарности за финансовую помощь, которую этот дипломат оказал готовому к дальнейшим услугам «антифашисту».
И снова вопрос в упор:
– Когда и зачем вы ездили в Москву?
Карл Бренер уже знал о потере его письма, как знал и то, что перед самым началом войны Карл Ведау со всей своей семьёй уехал в Германию. Вражескому лазутчику пришлось изменить тон. Он отлично знал, чем заканчивается деятельность в пользу иностранной разведки.
Но все же решил спросить:
– А что со мной будет, если я во всем признаюсь?
– От вашей чистосердечности зависит приговор суда.
Допрос занял несколько дней. У Карла Бренера никогда не было желания уезжать в Советский Союз. Антиправительственную демонстрацию, за участие в которой ему якобы грозил арест, организовали судетские немцы – сторонники фашизма. Они же потом и свели Бренера с представителем германской разведки. Дальше все шло по обычному, детально разработанному плану: вербовка, предложение выехать для сбора шпионских сведений в Советский Союз, придумывание и уточнение необходимой для этого легенды, помощь «доверчивых» польских разведчиков при переброске через границу, женитьба и «вживание» в омском колхозе.
И как итог, как завершение всей этой долгой
– Чем занимался Карл Ведау и как вы с ним связались?
– Он сам нашёл меня, после того как я сообщил мнимым родным о своей легализации в колхозе под Омском. Нашёл и стал моим начальником.
– А кто заменил Ведау после его отъезда в Германию?
– С тех пор резидентом являюсь я.
– С кем вы работали до ареста?
– Мне помогал Ганс Гебауэр. Он сообщал, главным образом, сведения о передвижении воинских частей, которые черпал из разговоров жён военнослужащих, приходивших в скупочный магазин. Женщины болтали, кто из них куда едет со своими мужьями, а для опытного разведчика этого вполне достаточно.
– Кого вы должны были оставить вместо себя, если бы пришлось уходить в подполье?
– Ганса Гебауэра: его перед отъездом назвал Карл Ведау.
– Задания на военное время?
– Вербовка диверсантов, разрушение транспорта, промышленных и других объектов, работающих на нужды обороны. Всемерное ослабление советского тыла. Но, – и Карл Бренер впервые за время допроса позволил себе улыбнуться, – но, кажется, Гансу Гебауэру тоже удалось ускользнуть?
В вопросе и в улыбочке фашистского выкормыша сквозило с трудом скрываемое злорадство: мол, как ни старайтесь, господа чекисты, а всех нас вам ни за что не переловить.
Ну что ж, мы не стали его переубеждать. Тем более что немецко-фашистский агент Ганс Гебауэр, действительно перекочевавший из Омска в далёкую Карагандинскую область, в это время уже не раз был допрошен…
Он подтвердил все показания Карла Бренера и, в свою очередь, сознался, что был завербован уехавшим в Германию Карлом Ведау. Но, как и Бренеру, ему не удалось выполнить ни одного задания своих хозяев.
Где-то за линией фронта, в картотеках «великого рейха», все эти бренеры, гебауэры и другие подобные им лазутчики, под личинами антифашистов и честных советских граждан долгие годы выжидавшие наступления «решающего часа», продолжали числиться «в строю». Им поручалось «взорвать изнутри» Советский Союз, на них возлагались немалые надежды в обеспечении быстрой и полной победы фашистской Германии. А «победители», один за другим, усаживались на стул перед столом следователя и начинали повествование о том, как их подвёл нелепый, не предусмотренный никакими инструкциями «случай»…
Совершенно так же вели себя и вражеские агенты, переброшенные на нашу территорию, когда началась война.
Первый из них оказался в Омской области летом сорок первого года. Приехал по своей инициативе. Раньше работал на Ярославском шинном заводе, в начале войны был призван в армию и направлен на фронт. В плен к немцам попал где-то под Смоленском или Вязьмой. Трус по натуре, он заискивал перед ними, угодничал и этим обратил на себя внимание. Не понадобилось много труда, чтобы завербовать такого типа и сделать агентом фашистской разведки.
Гитлеровская разведка активно выискивала среди военнопленных разного рода неустойчивых и слабовольных, готовых подчиниться любому приказу начальства, и, особенно в первое время войны, вербовала их: спешила с засылкой в наш тыл своей агентуры. Вот почему этот агент только одну неделю пробыл на курсах шпионов-сигнальщиков, наводчиков самолётов на оборонные и промышленные объекты. Затем его перебросили через линию фронта на территорию Московской области, снабдив ракетницей, световыми патронами и небольшой суммой денег.