Записки диверсанта (Книга 1)
Шрифт:
В соседнем доме (на эмалированной жестяной табличке сохранился номер 15) я нашел свидетельниц случившегося в ночь на 14 ноября сорок первого года. Это были мать и дочь -- Анна Григорьевна и Валентина Федосеевна Беренда. Они рассказали, что после Октябрьских праздников в доме 17 поселился фашистский генерал, вроде самый большой вражеский начальник. А неделю спустя Анна Григорьевна и Валентина Федосеевна проснулись от ужасного толчка и грома. За окном горело, стучало, словно с неба камни падали, из рухнувшего поставца раскатилась, разлетелась на куски и осколки посуда. Женщины выскочили во двор. Особняк словно сквозь землю провалился. Над тем местом, где он стоял, и над садом,
Это были первые сведения о последствиях взрыва. установленной в доме No 17 радиомины.
С улицы Дзержинского я добрался до горкома, обо всем там договорился и выехал в штаб Степного фронта: в ЦК КП(б)У мне поручили найти среди пленных кого-либо из вражеских саперов, которые принимали участие в минировании города. Во фронтовом управлении СМЕРШа имелось немало интересных документов, захваченных при бегстве гитлеровцев из
Харькова. Тут я заручился и обещанием помочь в поисках саперов среди пленных.
Прошло три или четыре дня. Разместившись в двух домах, оперативная группа работала, обследуя здания, предназначенные для правительственных учреждений Украины, и другие объекты. Мин мы не обнаружили. Сначала это настораживало, а потом даже удивлять перестало: враг явно не предпринял усилий, чтобы ответить на удар, полученный от советских минеров в сорок первом году. Не до минирования было фашистским "сверхчеловекам", думали только о том, как шкуру спасти!
На третий или на четвертый день разыскал посланный из горкома партии товарищ: звонили из штаба фронта, просили приехать, у них для меня сюрприз!
Встреча с немецким "коллегой"
"Сюрпризом" оказался немецкий капитан Карл Гейден, служивший в саперных частях, прибывший в Харьков с 68-й пехотной дивизией генерал-майора Георга фон Брауна и непосредственно занимавшийся разминированием дома No 17 по улице Дзержинского.
В комнату, где я ожидал пленного, ввели долговязого, сухопарого человека в измятом кителе без погон и нарукавных нашивок, в растоптанных сапогах с широкими голенищами. Усталое лицо, рыжеватые, с проседью волосы, рыжеватая щетина на впалых щеках.
Я предложил пленному сесть. Он опустился на указанный табурет, скользнул по мне взглядом и опустил глаза на сцепленные руки. Он не знал, конечно, с кем предстоит разговаривать, а может быть, ему уже безразлично было, с кем.
Я разглядывал вражеского офицера, который два года назад стал волею судьбы моим соперником в искусстве минноподрывного дела и от которого два года назад в очень большой степени зависели не только моя репутация, но и мое будущее. Вид, что и говорить, унылый. А ведь два года назад Карл Гейден наверняка не опускал глаз перед русскими! Два года
назад такие как он, входили в Харьков фертами, им сам черт был не брат!
Победителем подъехал к Харькову и пятидесятичетырехлетний генерал-майор фон Браун, назначенный начальником гарнизона "второй столицы Украины". Наверное, счастлив был. Еще бы! Фортуна сначала ему долго не улыбалась: в первую мировую войну карьеры не сделал, до тысяча девятьсот тридцать четвертого года, до сорока семи лет, тянул служебную лямку в чине майора, и лишь с
хватит!
Необходимо пояснить: не отличаясь полководческими талантами, Георг фон Браун обладал талантом, который ценился гитлеровской кликой особенно высоко: талантом палача. Никто из немецко-фашистских генералов, служивших в 6-й полевой армии, не исполнял так ревностно приказ командующего армией фон Рейтенау от 10 октября, как Браун. А в приказе Рейтенау говорилось: "Борьба против противника в прифронтовом тылу ведется еще недостаточно серьезно. Вероломных и жестоких партизан и дегенеративных женщин все еще продолжают брать в плен. С фанатиками и бродягами, одетыми в полувоенную форму или полностью в гражданском платье, возятся, как с порядочными солдатами... Если в тылу армии будут обнаружены партизаны, взявшиеся за оружие, против них будут применены жестокие меры. Они будут применяться также по отношению к той части мужского населения, которая могла бы предотвратить предполагавшиеся налеты или вовремя сообщить о
них".
Выполняя процитированный приказ, фон Браун сначала создал в 68-й пехотной дивизии специальное
подразделение для "борьбы с партизанами", а потом и пехотные полки превратил в карательные. Захват Харькова генерал ознаменовал тем, что на балконах домов главных улиц повесил мужчин и женщин, заподозренных в принадлежности к Коммунистической партии.
Днем 28 октября в Харькове подорвался на мине замедленногодействия фашистский генерал-лейтенант артиллерии Вернекер. Мины взрывались и на дорогах, и на железнодорожных станциях, и на
аэродромах, и в зданиях. Браун неистовствовал, но мины взрывались.
Палач побоялся въехать в город, поселился в плохоньком домишке на окраине, где туалета не было, приходилось в непогодь бегать под охраной в дощатый щелястый нужник. Честь и самолюбие "их превосходительства" подвергались унижению и осмеянию, и фон Браун требовал без промедления найти хороший дом, разминировать, устроить там его резиденцию.
Немецкие саперы из кожи лезли, разыскивая что-нибудь подходящее и безопасное. Увы! Куда бы они не сунулись, везде обнаруживались следы работы советских минеров: и в доме, где жил когда-то Г. И. Петровский, и в других "привлекательных" зданиях Вот только мин не видно было. И это пугало: сообщишь, что особняк разминирован, Браун в него въедет, а там, "русские Иваны" какую-нибудь пакость и учинят!
Поначалу не обнаружили гитлеровцы никаких мин и в доме No 17 на улице Дзержинского. Но хотя они знали, что в этом доме до самого последнего дня обороны Харькова жили члены украинского правительства и Политбюро ЦК КП(б)У, хотя понимали, что в короткие сроки после выезда правительства и Политбюро установить и надежно замаскировать мощную мину практически было не возможно, осваивать особняк побаивались.
Повезло капитану Гейдену. Он разыскал предателя, который поведал, что в доме No 17 перед оставлением Харькова появлялись военные и что-то делали. Гейден приказал подчиненным методично обследовать дом, разыскать возможную мину. В конце концов саперы добрались до подвала, до котельной и до груды угля в углу. И... разглядели еле приметный загадочный проводок!