Записки Ё
Шрифт:
Но я отвлекся. Я засмотрелся на эту группу, потому что пожалел, как и пожалел бы всякий мужик на моем месте, что такая красивая плоть в лице девушки наверняка достается таким дебилам, как эти парни. Девушка им что-то говорила, видно было, что слегка презрительно, а парни внимали, поплевыая по сторонам. Вдруг один из них, небольшого росточка, подошел к ней ближе на шаг – и хрясть длинным хуком справа прямо ей по физиономии! Девушка закрыла лицо руками и отпрянула назад. Я несколько опешил. Похоже, кроме меня никто не наблюдал эту сцену. Недолго думая, парень подошел к ней еще раз и мощным ударом слева влепил ей в зубы уже с расстояния в полшага. Девушка села на корточки. Двое других спокойно наблюдали. Никто и не думал вступаться. Похоже было,
Я не знаю, что на меня нашло, наверное, мне показалось, что он ее убьет. Воздух сотряс мой неслабый рык:
– Ты что, о… ел?!!
Похоже, слова дошли до адресата. Он повернулся в мою сторону. Надо сказать, что на вид я раза в два больше этого шкета и тяжелее тоже раза в два. Кажется, я произнес еще какую-то эпохальную тираду, так что это возымело действие. По-моему, приличных слов там не было. Паренек уже двигался ко мне, как нашкодивший школьник, а я – к нему. На его бледной физиономии я различил гримасу злобы, – видно, он еще не отошел от своей обиды, и по-настоящему не успел испугаться. По мере моего приближения, он начал что-то несвязно лопотать, типа:
– Вы не знаете, за что!
В следующий момент не без толчковых движений с моей стороны, сдобренных отборной русской лексикой, три парубка отскочили в сторону выхода метро. Причем двое других поначалу было приготовились смотреть, как будут бить их товарища. Они, наверное, уже нюхнули клея, и им было по большому счету все-равно, кто кого бьет, лишь бы было на что посмотреть, но я не доставил им этого удовольствия.
Девушка сидела на корточках и плакала. Она выплюнула зуб и сплевывала кровь на снег. Почувствовав себя Робин Гудом, я стал трясти ее за плечо и говорить какие-то дежурные фразы типа – «помощь нужна? тебя проводить? зубы целы?»
Прохожие уже стали посматривать в мою сторону, решив, очевидно, что это я во всем виноват. Наконец, она попросила платок. Платка у меня не было. Я уговорил ее подняться и пойти в ближайшую пиццерию умыть лицо. Надо ли говорить о том, что это было уже не лицо, а заплаканная задница. От былой красоты не осталось и следа. Метрдотель и официанты смотрели на нас, несколько вылупив зенки, когда мы спускались по лестнице близлежащего ресторана, дабы проследовать в туалет, где она считала зубы и смывала потекшую тушь.
В трамвае мы ехали без особого веселья. Общаться она не хотела, и я чувствовал себя идиотом, который зачем-то залез с ней в трамвай. Мы сидели напротив, я видел ее белые ноги в прорезях джинсов, схваченных шнуровкой, – эдакие модные разрезы. Ничего умнее не пришло мне в голову, чем спросить – «сама разрезала?» Правда, я еще узнал ее имя, и то, что ей 18. И еще то, что этот парень «сп… л у меня телефон, а мои друзья его за это отп… ли, вот он теперь и мстит, но ничего, я его достану. Ему теперь будет в два раза хуже, чем мне сейчас!» – последнее она произнесла с нескрываемой злобой. Я спросил – «часто ли стоишь у вокзала? А парень у тебя есть?»
В ответ последовала обычная болтовня, что я, мол, никому не подчиняюсь, да мой парень мне не указ, да я гуляю, где хочу, и прочая, и прочая. Что мне оставалось делать? По всему видать было, что на меня ей плевать и скорей надо было двигать свою аппетитную задницу к выходу. Волшебное слово «спасибо» не говорят теперь в столь юном возрасте. Я вышел на той же остановке… но пошел в другую сторону. А в душе все-таки сидел червячок сомнения – вот я, например, не могу ударить женщину – да еще так жестоко – сжатым кулаком, по-мужски, как в драке – все-таки для этого надо быть отпетым дегенератом, но иногда так хочется…
(написано зимой)
Я ее не узнал
«Ехали на пикник в Царицыно, было жарко, свернули, с Козьмой и Аней лежали на пляже в Дзержинском. Что это – Москва-река? Нет не Москва-река. Может быть, рукав?
Потом
– Света?
– Нет, ладно, – поворачивается, уходит.
Я догоняю, хотя спешу на работу, не знаю зачем, почему… из вежливости, наверное, вдруг:
– Аня! – смотрю с любопытством.
Огонек пронесся и потух:
– Да. Узнал?
Боже мой! Ведь это Аня, и это с ней я ездил тогда на пляж три года назад, и у нас был романчик, легкий флирт! Загорелая блондинка с лучшими ногами во всех Кузьминках – точеные, стройные – конфетка загорелая! Я познакомился с ней в парке, она была очень, очень симпатична. Ничего не было, но все же мы целовались… Прошло три года… куда все делось?
Записал телефон, вряд ли когда позвоню, да уже и потерял куда-то.
«Особо опасен»
Посмотрел «Особо опасен», отличного режиссера Б. Как можно начинать фильм с «в древности было братство» – по спине прошел холодок Гарри Поттера и Братства Кольца. Нельзя так драть откровенно отовсюду, где плохо лежит. Беда в том, что, если убрать все цитаты, в фильме останется ноль. Что такое реклама, которой он занимался? Это довести образ до его предельной грани в каком-то одном продаваемом качестве. И вот получается – если начальница плохая – то она плохая во всем, начиная с обжорства. А допустим, могла бы быть тощей крашеной стервой в мини-юбке, со смазливым личиком. Если парень неудачник, то у него то понос, то золотуха, пьет какие-то таблетки, а мог бы быть здоровым бугаем-неудачником. Во всем однообразие, прямолинейность. Джоли избивает паренька так, что ему в Склифе два года лежать после этого – почему, если Джоли – то какая-то железная робот-спортсмен, скачущая по крышам на одной ноге? Вот не повезло ей с амплуа! А ведь она гораздо тоньше и может играть нормальных людей! И ничего своего, разве что только ванны со льдом, да и то наверняка где-то было. Даже удивление на лице Фримана, когда его сзади настигает пуля – и то уже было много раз. А ведь напиши по той же фабуле нормальный сценарий – пошлют, куда подальше.
Интересно, кто-нибудь видел его замечательный фильм «Пешаварский вальс» про Афганскую войну? Ведь мог же.
Я и футболист Смертин
На пятом десятке я вдруг понял, что я плохой парень, да я просто плохой человек, неудачник, если хотите. Я не эстет, и рисоваться мне не перед кем. Я не тот красивый плохой парень, который становится героем боевиков. Боевики случаются в кино, а в жизни надо что-то успеть. Для этого надо быть чистым. Хотите открою вам секрет успеха? Надо хранить целомудрие. Все эти ребята, которые стали знамениты – они все чисты. Они терпели, тянули лямку, сидели в своей борозде в засаде, как только появился колосок, они на него дули, дули, согревали… К тому же, они все женаты и у них по трое детей. Я расскажу историю… как-то я подумал – мир не справедлив, футболист получает три миллиона в месяц, но он тупой, я же умный, но бедный – это не справедливо, за что футболисту? Деньги, слава, женщины – только потому, что быстро двигает ногами, пнет иной раз удачно мячик, а большей частью еще и промажет… через полгода, как он перестанет хорошо бегать, его забудут, но сейчас он бог, и останется обеспеченным человеком на всю жизнь.