Записки городского хирурга
Шрифт:
На работу прибыл заранее. Напрямик, по дворам, не пройти. Приходится идти по кривой, на каждом шагу натыкаясь на пьяных, но счастливых людей. Из трезвых только те, что спешат на работу. Массовое повальное пьянство удручает и заставляет сосредоточиться, не теряя бдительности. Так и есть!
– Ура! С Новым годом! С Новым счастьем! – Из-за угла вывалила пьяная компашка человек в семь. С гитарой и воздушными шариками, заполненными гелием. Свернуть некуда. Стараясь не задеть их, прохожу мимо.
– А ну стой! Сто-я-я-ять! Кому говорю! – слышу вслед мерзкий пьяный голос. Не сбавляя шага, продолжаю свой путь.
– Ты че, глухой? – догнал меня сопливый
– У нас дежурство прошло относительно спокойно! Три операции, шесть человек госпитализировали. Места есть! – передал мне смену старший хирург 3-й хирургии.
– Обошлось без ЧП? – осведомился я.
– Абсолютно! Мы вам в приемнике пару пьянчуг с подозрением на острый панкреатит оставляем. Обследуются. Дальше уж сами принимайте по ним решения. По мне, можно отправить по домам.
Не спеша спустился в приемный покой. На часах 9-15. Необычайно тихо. Возле кабинета травматологов пара полинявших мужичков с безумными глазами и бесцветная девица в синяках, терпеливо ожидающие своей очереди. В нашей смотровой только два совсем молодых парня спят на кушетках, сотрясая богатырским храпом воздух. Безмятежная обстановка настораживает и заставляет внутренне собраться. Что-то не так. Нельзя расслабляться!
Около полудня пригласили на консультацию к нейрохирургам. Старший хирург обязан осматривать каждого побитого, обратившегося или доставленного «Скорой» в приемный покой.
Спускаюсь вниз. Все свободные стулья заняты. Народ понемногу прибывает, заполняя собой свободное пространство.
На каталке напротив кабинета нейрохирурга покоится чье-то тело, одетое в желтую лайковую куртку, залитую кровью. Распухшая от кровоподтеков голова забинтована черными от крови бинтами. Знакомая, понимаешь, куртка. Пригляделся. Точно, он. Вот и знакомые черные берцы на ногах, зашнурованные розовыми шнурками. Именно они мелькнули перед глазами напоследок, когда их беспутный хозяин погружался утром головой в грязный сугроб.
– Что с ним? – спросил знакомого нейрохирурга.
– Похоже, череп проломили монтировкой, – зевая, сказал доктор.
– Откуда такие подробности?
– Да добрые прохожие подобрали тут недалеко. Видели, как их приложили.
– Их?
– Да, троих одномоментно привезли. Было, как говорят очевидцы, четверо. Но один скончался там же, на месте, так и не дождавшись «Скорой помощи».
– Кто ж их так зверски приложил?
– Люди рассказывают, что они пьяными ходили по району с раннего утра. Орали на гитаре матерные песни. Приставали ко многим прохожим. Задирали одиноких путников. Вот на свою беду и доколупались до какого-то лихого мужика. У него машина прямо на улице заглохла. Он вылез, начал что-то под капотом смотреть. Тут эти злодеи и нарисовались. Что-то там не поделили. Сами знаете, как у нас. Слово за слово, и… Набросились на него. Мужик, недолго думая, монтировку извлек из кабины, видимо, под рукой находилась, и всыпал этим подонкам по первое число. Самое интересное,
– Нда-а-а! Нарвались на киборга какого-то! А где еще двое?
– У травматологов. Там, похоже, переломы ребер и рук. Вам их тоже надо бы глянуть. И этого паренька в желтой куртке. Он, говорят, без шапки в тот момент был, поэтому голове больше всего и досталось.
– Господа, кому из вас необходимо хирургу показаться? – бросил я громкий клич, войдя в смотровую травматологов.
– Меня! Меня! Меня! Нас! – стали со всех сторон раздаваться нестройные вялые голоса. И ко мне, словно вырастая из-под земли, начали со всех сторон подступать изуродованные кровоподтеками, в оборванных одеждах, не пойми какого пола люди. Человек десять, не меньше, отталкивая друг друга, попытались обратить на себя мое внимание.
– Так, давайте по порядку! – спокойно предложил я.
– Посмотрите меня первой! – захныкала молодая девчонка в синем пуховике с оторванным карманом, с аккуратным фиолетовым синяком, уютно примостившимся под левым глазом. – У меня маленький ребенок дома без присмотра. Плачет, меня ждет.
– А почему один?
– Да я скоренько из дома за пивом выскочила и случайно в глаз получила. Если ничего страшного нет, я лучше домой пойду. У меня ребенок один. Дяденька, гляньте, а?
– А сколько ребенку лет?
– Четыре годика, вот тока исполнилось.
– А папа его где?
– А кто его, козла, знает?
– Так ты что, одна с ребенком живешь?
– Почему? Бабушка родная еще с нами, но она к старшей дочери, моей тетке, в Новгород укатила. Гляньте и отпустите меня, пожалуйста!
Осмотрел непутевую мамашу и своей патологии не выявил, передал травматологам. Подступил к гопникам, отведавшим монтировку. Занялся их субтильными тельцами. Неожиданно один из них, до этого довольно смирно сидевший на кушетке, как-то боком скатился в сторону и молча, неестественно стал закатывать глаза. Пульс частит, давление не определяется, кожа бледная и холодная на ощупь. Внутреннее кровотечение! Немедленно в операционную!
Там, не теряя и минуты, входим в живот. Так и есть! Повреждена селезенка. Орган не спасти. Но сам любитель позадирать прохожих жить точно будет. К концу операции на соседний стол нейрохирурги уложили и «желтую куртку». У того обнаружена приличная гематома в черепе. Необходима срочная трепанация.
Тельце у хулигана без куртки тщедушное. Шейка тоненькая, синенькая, хлипкая. Ручки-ножки хрупкие, с атрофированной мускулатурой. Заметно, что физическим упражнениям и спортзалу юнец предпочитал литрбол и пивбары. Кто же все-таки пареньков так отделал? Даже не посмотрел, убивец, что перед ним всего лишь сопливые пацаны. Приложился, как к вооруженным до зубов взрослым мужикам.
Вышел из операционной Витя Бабушкин. Он сегодня пашет со мной в бригаде, по приемнику дежурит, катит каталку и улыбается во все 32 зуба.
– Дмитрий Андреевич, везет вам на таких пациентов! – гогочет Витя.
– На каких? – удивленно поднимаю брови.
– С инородными телами в заднем проходе! Помните, на прошлый Новый год вы штопором извлекали приличный фаллос из силикона? У мужика в заднице застрял?
– Где ж такое забудешь! А что, снова кто-то забавлялся? Все неймется?
– Похоже, становится доброй традицией извлекать из задницы новогодние сюрпризы, – кивнул Бабушкин на каталку впереди себя, на которой под мятой серой больничной простыней кто-то притаился.