Записки грибника
Шрифт:
— Федя, слушаю тебя… — Никодим сделал паузу, помолчал и продолжил.
— вроде тверезый, а пустое молвишь как опосля даскана вина. Это где ж видано, чтоб мужик сам, без палок на работу рвался?
— Никодим, как думаешь ежели мы деревню, на уши поставим, все захоронки отыщем, сколько денег найдем? Дай бог, рубль с полтиной или того меньше. Они больше алтына в глаза не видали. Вспомни наши разговоры о том, что нам люд работный нужон. Помнишь?
Он кивнул, сделал глоток пива, взял с миски кусок балыка, забросил в рот и стал жевать. Не сводя с меня прищуренного
— А раз помнишь, поясни мне глупому, в честь чего мужики, к нам на подворье свои припасы повезут?
От такого, Никодим чуть не подавился, — Ты это, Федор, не шуткуй так больше. Я вроде как хозяин у них, они холопы мои, вот и привезут и принесут…
— Болт ржавый притащат и уд протухший. Ты скотину видел?
— Да. Нормальные коровки, худые малость.
— А спросить не догадался, сколько молока эти козы дают? На всю деревню, три коровки и ни одного быка, к соседям на случку водят. Козы есть, облезлые и дохлые как собаки лесные, даскан молока дают.
Одна свинья, поросая, овец немного, куры да утки. Так вот, к чему это я… Лошадей насчитал десять, а саней и телег, нет. Архип, запретил им держать, боялся, что народ сядет в санки и по зимнику… Ищи свищи потом…
Чем люд работный кормить будем? Каждому в день надо два фунта хлеба, пару яиц, полфунта мяса, крупы на кашу, соли. Стрельцам поболе надобно, они службу несут. Три десятка их, нас десяток, и ещё наберем полтора десятка, почти полста душ набегает. Сожрем сами себя.
— Мы ужо молвились про это… Деньга за штуку плачена, мужики у ворот стоят, это здеся каким боком? Холопам не надо денег, они обязаны на хозяина работать, — Никодим начал злиться.
— К каждому стрельца не поставишь… Ты мне скажи — Сидор, дело порученное, хорошо исполняет?
— Добре…
— А почему? Да потому что ты ему денежку платишь, и ежели спортачил ты его наказываешь. Так ведь? А часто такое бывает? Я точно не упомню…
Поставишь холопа, да ему все равно, хорошо он делает, плохо ли, денег за это не получит. Хотя… Палками по хребту перепасть может, а он возьмет и сбежит, от жизни тяжкой. И что мы с тобой делать будем? Нового учить? Потом и этот в бега удариться. Так и будем мы с Никодимом, три дня работать, и два по лесам беглых ловить.
— Все не сбегут.
— Ага, а те, кто останется, косорукие и кривоглазые, только и будешь следить за ними, чтоб добро на гавно не переводили. Пойми, ежели мы платить будем, для них самой удачей будет, с нашим заводиком судьбу связать.
— Никогда такого не было, чтоб хозяин холопу свому, за дело сделанное, сам деньгу давал… Федька. Ты меня точно по миру пустишь…
— Ой, не прибедняйся, мы с тобой с руками с ногами и главное с головой дружим…
— С каким?
— Что, с каким?
— С каким Головой дружим? — Лицо его вдруг стало заинтересованным.
Я улыбнулся, — Это присказка такая…
— То-то иной раз и не понять, об чем молвишь. Вроде речь понятная, а слова другие. Откуда ты только на мою седую голову свалился…
— Катился, катился, да у тебя на дворе зацепился, будь ласков хозяин,
Никодим молча, выслушал, взгляд расплылся и затуманился, губы под усами зашевелились. Видимо проговаривая слова, опосля заржал, нет сначала фыркнул и лишь потом расхохотался в полный голос. На его гогот выглянула Марфа. — Что ржешь кобель облезлый?
Никодим повторил ей поговорку, теперь они смеялись вдвоем. Глядя на них, развеселился и я'
С пистолетными стволами понятно, а вот с тремя ружейными, будет обширный экскремент, тьфу, вечно путаю, эксперимент. Выдержит ли нарезной ствол, если стрелять из него бельгийской пулей, снаряженной в патрон? От минье отказался из-за металлической чашки, и даже не она послужила отказом, изготовление должно быть предельно простым и технологичным, здесь нужно сделать только пулелейку определенной формы. Предыдущая винтовка не в счет, там калибр меньше, этот же будет ноль шестьдесят шесть сотых дюйма или шестнадцать и восемь десятых миллиметра. Цифры умозрительны, когда делал болванку для намотки гильзы, просто постарался, чтоб на штангеле значение было поближе к заветной цифре, калибру Brown Bess английского мушкета тысяча семисотых годов, но чуток поменьше, как у штуцера. Длина будет порядка восемьсот, с прикладом чуть больше тысячи, миллиметров, карабин почти.
'Надо будет на приклад, не забыть приделать подкову, думаю, лягаться будет, как эта кастрированная сволочь, что подо мной'
А не получиться, заварю казенник и сделаю обычную поджигу винтовальную с горячо любимым стрельцами, фитильным замком, но стрелять будет новой пулей. Или капсюльной её сделать?
А вот и неглинная, пора сворачивать, ещё пять минут неспешным шагом, и я на месте…
Лета ХХХ года, Апрель 24 день
Сегодня должен будет появиться Шадровитый, вчера был на торгу и встретил Панаса. Этот ширый козак был одет яко клятый москаль. В толпе и не признал сразу, пока не окликнул.
— Федор, здрав будь, — Поздоровался и хлопнул меня по плечу, — Ты все такой же справный.
— И тебе не хворать. Ты с Архипом?
— Ни, его не мае, он тильки завтра буде.
— А ты чего так вырядился? — Подергал за рукав серого армяка. — Ещё шапку баранью нацепил бы, на татарина станешь похож.
— А… — он сделал непонятное движение рукой.
Ну, надо, так надо…
— Панас, увидишь Архипа, передай — все готово, как договаривались.
Перебросившись ещё парой дежурных фраз, распрощались и разошлись по своим делам.
Так что Никодим с утра бьет копытом, кобыла запряжена, телега стоит под парами.
'А Ленского все нет'
У него договоренность, с Архипом, я отдаю пистолеты, потом мы их испытываем, он забирает грамоту и едет провозглашать в 'гадюкино' что теперь он полномочный хозяин, царь и бог. До этого, староста, выполнял устное распоряжение Шадровитого и люди были в подвешенном состоянии.
Слухи, молва, сорочий хвост, сарафанное радио, обс — одна баба сказала. Все-таки я человек своего века без пиара, ни как.