Записки гробокопателя
Шрифт:
– ...Разбиваются не всегда до смерти, иногда - до самой смерти, - говорил Рост за дверью своим обычным скучным голосом.
– С вами именно так и случилось.
– Вы, Ростислав Михайлович, будете меня учить, когда станете начальником отдела!..
– Когда я стану начальником отдела, я вас учить не стану. Я вас уволю за несоответствие занимаемой должности.
– Ростислав Михайлыч! Я прошу вас быть сдержанней, - умоляющим голосом сказал начальник отдела.
– Нельзя же так.
– Можно, - не меняя ноты, сказал тот, - и, к сожалению, нужно. Благодарите Бога, Александр
...Дверь распахнулась, Рост вышел из кабинета. В своей нижней, как он называл, кожаной куртке, верхняя, подлинней, висела на его кульмане.
Руки в карманы, голова прижата к плечу, как у боксера или кривобокого, глаза в пол. Снял очки.
– Ну чего, - спросил Юрка, - не зашугали?
Рост сложил бумаги в полевую сумку, запер ее в стол, потер челюсть.
– Нехороший вы человек, Ростислав Михалыч, - раздался за кульманом голос начальника отдела.
– У Александра Львовича с сердцем из-за вас плохо.
– Должности хорошего человека в штатном расписании нет, - не оборачиваясь, произнес Рост.
– Он - конструктор. Если ослабел, пусть устраивается дегустатором байховых чаев. КБ не филиал богадельни. Подавать хорошо из своего кармана, а не из казны.
– Он снова потер челюсть и, глядя на Юрку, сказал: Челюсть ноет, спасу нет. Это все протез, свои так не болели. И главное, за ушами почему-то...
Конечно, Юрка проболтался. С испуга.
Лечащий врач сказал Юрке, когда тот представился "сыном", что, во-первых, сыновей у больной Вербицкой нет; во-вторых, еще не готовы результаты гистологии и вообще пока ничего конкретного он сказать не может.
Рост был еще в командировке, посоветоваться не с кем; и Юрка позвонил Людмиле Леонидовне. Сказал, что Вита не в Прибалтике, а в Москве, в больнице. Живот ей разрезали.
– Негодяй!
– крикнула в телефон Людмила Леонидовна.
– Как ты мог скрыть?!
И бросила трубку.
Два дня Юрка не решался показаться Вите на глаза. А сегодня купил цветов и в неурочное время проник в больницу замаливать грехи.
– Господи, - вздохнула Вита, подставившись под поцелуй.
– Цветы-то зачем? У меня их и так будто на похоронах... Каешься?
– Так ведь врач не поверил, что сын, а я испугался: вдруг - рак.
Соседка по палате, услышав страшное слово, в ужасе приподнялась на койке.
– Давай-ка мы лучше в коридор, - Вита кивнула на дверь. И в коридоре сказала: - Пугаться, Юрик, никогда и ничего не надо. Бессмысленно. Вот ты позвонил. Ну и что - шов у меня быстрее заживет? Теперь Лидка сорвется...
Юрка стоял, понурив голову, смотрел в окно.
– Ладно, что сделано - сделано, не исправишь. Ты вот что. Возьмешь у меня в секретере справку о состоянии здоровья. И отнесешь в "Интурист". Я тебе напишу - кому. У них через два месяца группа в ГДР: справка еще действительная. Поеду в ГДР. Тетке в "Интурист" захвати икры - пару баночек. Она у меня в тумбочке. Рост принес, дуралей... Сидит без копейки...
– Все сказали?
– подражая Росту, холодно поинтересовался Юрка.
– А что
– встрепенулась Вита.
– Выйду отсюда и поеду. Очень даже хорошо прокачусь.
– А вы знаете, о чем сейчас ваши толкуют?
– Юрка большим пальцем ткнул назад, за плечо.
– Кому с работы увольняться, чтоб вам судно подавать...
– Ну и пусть. А мы молчком, понял? Там видно будет.
– Вита покрутила в воздухе полной гладкой рукой с большим синяком на сгибе.
– Главное, справку вези. Слушай-ка!
– она хлопнула в ладоши.
– Я тебе не сказала, что Рост отмочил? Башку покрасил.
Юрка постучал себе кулаком по лбу:
– Дает!.. То-то я смотрю, у него пролысь фиолетовая!..
– Нет, ты только подумай!
– не унималась Вита.
– Ну, что с ним делать? Брошу его к черту! Выйду отсюда и брошу.
– Вы сначала выйдите.
– Да было бы чего красить!.. Он же плешивый, твой Рост!
– Не мой, а ваш.
– Наш, - улыбнулась Вита.
– Справку неси.
– Интересно, а что вы кушать там будете, у немцев?
– Господи! Да что мне - в Германии пары картошек вареных не найдется! Гебен за мир бите цвай... Как картошка будет?
– Черт ее знает, - пожал плечами Юрка.
– Так и будет.
– А ключи взяли, - со значением произнесла соседка, у которой Вита на всякий случай оставляла вторые ключи.
– Лидочка приехала.
Юрка обреченно вздохнул и позвонил в дверь напротив.
– Здравствуй, - печально-ласково сказала Лида, притянула Юрку к себе и поцеловала в лоб длинным родственным поцелуем.
– Извини...
– Она взяла с тумбочки телефонную трубку: - А как Любынька?..
Юрка сел в кресло ждать, пока Лида поговорит, - знал, что говорить она будет долго.
– ...Мишенька здоров, но сейчас ему, конечно, плохо.
– Лида виновато улыбнулась невидимому собеседнику.
– Он так страдает, когда меня нет.
Юрка закряхтел и вдруг почувствовал, как у него скрючиваются пальцы на ногах. Так бывало и раньше. Стоило Лиде заговорить восторженно, Юрку начинало воротить. Еще до армии, когда они просто вместе учились в институте.
После армии он сунулся по привычке к Лиде в гости. Лида тогда глубоко переживала несостоявшийся роман, и Юрка подвернулся очень кстати. Жениться Юрку никто не принуждал, наоборот, Вита рекомендовала не спешить, пожить так, даже давала денег - снимать комнату. А потом кто-то из ее больных предложил устроить кооператив. Юрка с Лидой зарегистрировались.
...На новой квартире Лида родила. Но к этому времени она поняла, что Юрка относится к ней без должного благоговения. И однажды, встав у открытого окна, Лида задумчиво произнесла, что Юрка не отец ребенка. Юрка просто не поверил, решил, блажит баба. Лида настояла на экспертизе, и выяснилось, что Юркино отцовство абсолютно исключено.
Потом был развод, размен квартиры, переселение Лиды к Вите, Виты к Лиде... А потом Лида поругалась с Витой. Вите было обидно за Юрку, она даже посмела упрекнуть дочь, вместо того чтобы оценить ее благородство: "Я же могла ему вообще не сказать!.." Одним словом, Лида объявила, что едет в Североморск.