Записки иностранки
Шрифт:
Мало кто знает, что с октября 1773 по февраль 1774 года Бейрут находился под юрисдикцией Российской империи.
Весной 1772 года Екатерина 2 решила поддержать антитурецкое восстание мамлюка Али–бея в Египте и его союзника правителя Аккры и Галилеи шейха Дагера аль–Уммара, который бросил вызов пашам Дамаска, Сидона (Сайды) и Триполи. В теплые воды Средиземноморья эскадру повел любимец императрицы адмирал Орлов. Когда большая часть флотилии вступила в морские сражения в Эгейском море, отряд кораблей под командованием Николая Кожухова направился к левантийским берегам. После первых бомбардировок с моря турецкий гарнизон Сидона
Однако Бейрут, где хозяином был эмир Юсеф Шехаб (поддерживающий турок вместе с горцами–друзами) , не сдавался. 23 июня 1772 года по порту было дано 500 залпов (в память о которых площадь Мучеников называли "Площадью орудий") . В разрушенный город высадился морской десант, на эмира наложили контрибуцию в 500 тыс. пиастров золотом.
Спустя год русские моряки вновь появились в бухте Бейрута, но на этот раз на стороне эмира Шехаба. Мятеж Али–бея провалился, сам он был отравлен, но шейх Дагер продолжал борьбу и мечтал нанести поражение турецкому паше Ахмеду Аль–Джаззару, засевшему в Бейруте. Одновременно с этим, эмир Шехаб мечтал, сделать Бейрут своим вассальным городом. Командант Кожухов не стал участвовать в интригах восточных правителей, но побить турка согласился. Как докладывал в Париж французский консул, "ядра падали на Бейрут по 48 часов в сутки, раскаты взрывов доносились до Сидона и гулким эхом отдавались в горах". Но турки не сдавались. И тогда отряд русских смельчаков высадился под смертельным огнем противника на площади Бурдж (сейчас – Площадь Мучеников) . Туда были сгружены легкие корабельные пушки. Атаки с моря и суши изменили ситуацию. Через два месяца осады Аль–Джаззар признал поражение и покинул Бейрут. Над городом взвился русский флаг. Кожухов, перезимовав, через полгода отправился в родные края.
На прощание он устроил фейерверк в честь Ее Высочества. Это был первый салют на ливанской земле…
В Бейруте есть все. Даже свое собственное море и огромная набережная в самом центре города – КОРНИШ (на французский манер) — одно из любимейших мест ливанцев и туристов. С одной стороны – море, с другой – большей частью богатые жилые дома, рестораны, кафе, клубы, представительства иностранных компаний.
Началом "корниша" принято считать улицу Мина аль–Хосн. Здесь на мысе возвышается пятиэтажная гостиница "Сент–Джордж". Вверх по авеню Шарля де Голля — центральная часть набережной под названием Рауши (от французского – скала) . В море, в нескольких десятках метрах от берега, высятся отвесные склоны двух небольших островков – это знаменитые Голубиные скалы или Голубиный грот. Та из скал, что побольше, напоминает огромную башню замка с воротами. В нижней ее части лазурные воды промыли сквозное отверстие, через которое вполне могут проплыть небольшие катера и лодки.
В древности, когда бейрутцы замечали приближение вражеского флота, они запускали с этих скал голубей, стараясь предупредить о грозящей опасности соседние города побережья — Тир, Сидон и другие.
Через 400 метров – песчаные пляжи, известные как "Рафик Харири Бич". Это единст - венный большой, песчаный пляж в городе. Бесплатный. Потому, приходит сюда обычный (не очень состоятельный) народ. Мужчины загорают или бродят вдоль кромки моря, оглядываясь по сторонам, пытаясь увидеть хоть кусочек оголенного женского тела.
Но тщетно! Женский пол (исключая маленьких девочек) в основном купается в хиджабах и джинсах.
На Рауши приходят люди себя показать и на других посмотреть. Одновременно с этим – очень удобно бегать по утрам и вечерам, до жары. Множество спортсменов, ничуть не смущаясь отдыхающих, подтягивают свою физическую форму. Вот бежит явно американец или европеец –
Набережная широка и далека. Не смотря на большое скопление людей, никто не мешает друг другу.
Молодые парни сидят на парапетах, молодые девушки скромно прогуливаются мимо в окружение своих родственников. Орава детей осаждает продавцов мороженого. Сюда приезжают семьями, захватив с собой кресла, кофе и кальян. Или берут прямо здесь все это на прокат, за небольшую плату. Снуют туда и обратно маленькие тележки с лепешками, фруктами, фреш–соками, орехами, кофе и разными арабскими закусками.
Если спуститься вниз, к морю, можно наловить рыбы. Чем и занимаются ливанские рыболовы–любители. Пойманный улов немедленно чистится–потрошится, раскладывается на продажу и долго не залеживается.
Пальмы, восточная музыка, острый, густой запах моря и еще какой–то легчайший флер разносится по Рауши. "Мадам! Цветы. Купите!"— юные продавцы протягивают "ожерелье" из старательно нанизанных на нитку едва распустившихся цветков белоснежной гардении. Ну, конечно, именно этот запах окутывает, совсем незаметно и непритязательно, погружая в гармонию наступающего вечера. А может, так пахнет фруктовый табак, растекающийся словно мармелад, на тлеющих углях кальяна? Солнце в последний раз освещает набережную. И зажигаются яркие огни фонарей.
В зазеркалье ливанской ночи, тот, кто ищет – найдет все, что хочет…
Бейрут словно слоеный пирог. Центр города – блистательный и шикарный переслоен бедняцкими нищими районами, христианскими чистыми уютными кварталами, а в пригородах Бейрута разместились лагеря палестинских беженцев. "Рай под зонтиками сосен"— иронически называли эти прибежища, расположенные в сосновых рощах – служившими первым приютом палестинцам, наравне с брезентовыми палатками.
Я не знаю в чем магия этого города. Он не похож на другие арабские города. Европейская изысканность и тяжелый мускус восточных духов пропитали его стены. Здесь так все перемешалось, переплелось, что можно идти по бетонному центру и вдруг увидеть римские колонны или попасть на современную дискотеку, расположенную в оттоманском особняке. Этот город плутает узкими улочками и старинными кварталами, блестит зеркальной чистотой праздничных витрин, поражает ортодоксальными порядками в мусульманской среде и "кутит" с западным шармом, сплавляет модерн и древность, гремит ночью и днем звуками жизни.
Все начинается ранним утром. По узким улочкам, залетая в открытые окна, перемешиваясь с ароматом кофе, несутся тягучие напевы. Они будят, снова погружают в пелену снов, и летят далеко в небеса. "Уалла –а–а.. Да славится имя твое… Уалла–а-а…
Да будет оно благословенно.." И в предрассветном утре, словно в колыбели качают, убаюкивают, протяжные звуки первой молитвы – как бесконечный зов из другого мира. А по воскресеньям, если хорошо прислушаться, можно уловить звон колоколов, несущийся из храмов и церквушек Бейрута.
Жизнью, переполнен этот город. Вопреки бесконечным войнам, разрухе и безнадежности.
Жизнью блестят озорные черничные глаза веселой детворы, в каждом доме, на каждой улочке жизнь продолжает идти своим чередом. Все также во второй половине жаркого дня мужчины садятся курить наргиле и пить кофе, хозяйки готовят вкусный ужин или идут в очередные гости, а маленькие девочки под зажигательную музыку танцуют на радость родителям bally–dance — танец жизни. И в этих детских движениях, и в повороте головы, в плавном изгибе рук, уже видны проблески будущей женщины. Созидательницы, несущей в себе надежду, новую жизнь…