Записки из чемоданаТайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти
Шрифт:
В ряде случаев все, что мы узнаем и докладываем в ЦК, зачастую Хрущев не может удержаться, чтобы не сболтнуть. Когда я сказал об этом Хрущёву, так он вместо того, чтобы учесть моё замечание, сказал: «Всякий секрет рано или поздно рассекречивается и держится, пока он в голове».
Я ему сказал, что мы можем лишиться возможности получать эти секреты. Он промолчал, а буквально через два дня на приёме в Кремле сболтнул послу США о намерениях Госдепартамента и по ряду политических вопросов.
Посол донёс в Госдепартамент и высказал предположение, что где-то происходит утечка особых секретов США. Вот в таких условиях и добывай секреты. Но я всё равно буду предупреждать Хрущёва, чего бы это мне не стоило.
Бывая на заседаниях президиума, члены Президиума нередко говорили при мне, что «Серов
Хочу добавить. Через три дня после того, как американский посол Боулен* донёс в Госдепартамент о разговоре с Хрущёвым, сразу же оттуда поступило строгое указание всем послам донести о том, что русские много знают, что идёт утечка их секретов, и требуют принять меры к выявлению источника утечки. Не знаю, чем это кончится.
Я опять об этом сказал Хрущёву, который на это пробурчал, что «всякий секрет держится, пока он на бумаге». Это он верно сказал, т. е. как попадёт ему в голову этот секрет, то рот у него уже не удержит.
Трудно так работать. Американцы у нас начали перемещать в некоторых странах своих работников, подозревая об утечке государственных секретов.
Глава 17. КУЛЬТ ПРОТИВ КУЛЬТА. 1956 год
1956-й год — переломная веха хрущевского десятилетия: год XX съезда КПСС и прозвучавшего на нем знаменитого антисталинского доклада. «Оттепель» официально вступала в свои права.
Мало кто знает, однако, что именно в период «Оттепели» масштаб политических репрессий последовательно нарастал. Только за два года, прошедших с «покаянного» XX съезда, за «антисоветскую агитацию и пропаганду» в СССР было осуждено 3380 человек; в два раза больше, чем за все 18 лет брежневской борьбы с диссидентами.
А разве не парадокс, что и знаменитый доклад Хрущева в действительности готовился на Лубянке, хотя репутации именно этого ведомства он и нанесет непоправимый удар; по сей день наследникам чекистов трудно отмыться от крови 1937-го.
Вовсе не праведный гнев или жажда справедливости двигали Хрущевым, когда оглашал он этот доклад. То был обычный политический расчет: нет лучшего пьедестала, чем тело поверженного предшественника.
В своих мемуарах Серов демонстрирует это наглядно и очень подробно: в первую очередь Кремль интересовала не истина, а сиюминутные интересы. Неслучаен и его рассказ об уничтожении архивных материалов, уличающих Хрущева в причастности к репрессиям.
Первый секретарь по-прежнему доверяет своему председателю КГБ, но в их отношениях уже заметны трещины. Хрущев всё глубже погружается в царство теней. Вокруг него появляются новые фавориты: молодые, рьяные, рвущиеся к власти. Пока они еще не в силах противостоять шефу всемогущей Лубянки, но время, увы, работает против него…
Антисталинский доклад
В январе 1956 года нас с генеральным прокурором Руденко вызвал Хрущёв и поручил составить записку в ЦК о том, сколько было арестовано в 1937–1938 годах, а также расстрелянных. Этот материал ему нужен для отчётного доклада XX съезду партии.
Президиум образовал комиссию ЦК: Аристов* — председатель, члены комиссии — Фурцева, Шепилов. Вот он им периодически и докладывал [534] .
Мы с Руденко вызвали к себе толковых работников органов и прокуратуры, рассказали, как организовать эту работу, и поручили следить, чтобы всё было точно.
Старшим назначили Плетнева* — начальника первого специального отдела, в прошлом партийного работника, очень честного и дельного [535] .
534
Скорее всего, речь идет о «Комиссии по установлению причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде партии», образованной 31 декабря 1955 г.
535
1-й (затем — 10-й) спецотдел, он же учетно-архивный отдел КГБ отвечал за ведение архивов, а также всех оперативных учетов (агентура, литерные дела и т. п.). В 1954–1959 гг. отдел возглавлял полковник Яков Плетнев, пришедший в органы по партнабору после ареста Абакумова. Его ценность, очевидно, заключалась в том, что при Игнатьеве он был начальником секретариата Особого совещания при МГБ СССР и через его руки проходили все политические дела того времени.
Когда пару недель поработали и мы послушали <собранные данные>, то получилась довольно неутешительная цифра арестованных и расстрелянных. Причём в основном это всё было проделано Ягодой и больше всего Ежовым. Мы решили доложить это членам комиссии, но они, к сожалению, не проявили интереса, и ни разу полностью комиссия не собиралась [536] .
Приезжал один раз Аристов и один раз Фурцева. Мы им сказали: «Стоит ли выходить с такими цифрами на съезд, так как это скомпрометирует наше социалистическое строительство?» Те пожали плечами и сослались на «указание Никиты Сергеевича».
536
В докладе комиссии Поспелова была приведена такая таблица с данными о количестве репрессированных:
(Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС. 1953–1956. М.: Международный фонд «Демократия», 2000. С. 317.).
В докладе Хрущёва на съезде число репрессированных названо не было.
Затем мы эту итоговую записку послали в ЦК. Ну, а там помощники Хрущёва Лебедев и Шуйский — «обрабатывали» её в духе «указаний Никиты Сергеевича», и часто нам звонили, усиливая отдельные моменты произвольно, но я не соглашался.
На XX съезде партии я был делегатом съезда. Описывать ход съезда нет надобности, так как основные вопросы освещались печатью.
На закрытом заседании съезда Хрущёв выложил свой доклад о культе личности Сталина, с приведением примеров личного свойства, когда он общался со Сталиным. Я-то помню, с какой он гордостью в 40-м году показывал фотографию, на которой они со Сталиным сидят рядом [537] .
537
Выступление Хрущева на закрытом заседании XX съезда КПСС с докладом «О культе личности и его последствиях» состоялось 25 февраля 1956 г.
На делегатов съезда этот доклад произвел громадное удручающее впечатление. Многие в кулуарах делились со мной, что не надо было об этом говорить, так как 30 лет Сталин стоял во главе партии и государства, строили социалистическое общество, имеются большие успехи, а получилось, что все делалось на костях.
И ведь все ему поклонялись и верили, что дело идет успешно, а теперь вот что оказалось. И все говорили: «А где были ныне сидящие в Президиуме Хрущев, Молотов, Ворошилов, Маленков, Каганович, Шверник и другие?»