Записки из Города Призраков
Шрифт:
Да как кто-то думает, что есть что-то важнее жизни?
Эта мысль заставляет меня повернуться к нему, непроизвольно, и наклониться, и пробить это странное поле времени, и жизни, и смерти, и потянуться лицом к его лицу.
– Лив. Нет! – кричит он, словно старается меня остановить, словно ему больно. Я подаюсь назад, и наши взгляды встречаются на долю мгновения, и прежде, чем я успеваю пробормотать: «Штерн о боже я любила тебя все это время после твоей смерти», – пуф! Он уходит. Словно никогда здесь и не было.
И я догадываюсь, что это моя вина.
На секунду время
Я приваливаюсь к закрытому кабинетному роялю, меня разбирает злость, желудок ноет, как и всякий раз, когда я теряю его, но где-то внутри пульсирует маленькое неугасимое пламя радости.
Глава 15
Я целую на прощание мамин кабинетный рояль, провожу рукой по закрытой крышке, словно укладываю его спать, и быстро пробегаю по коридорам склада под мерцающими лампами, спеша к своему автомобилю.
Я все еще не отошла от недавних ощущений: ноги Штерна обнимают мои, его руки, пальцы на моих пальцах, наше яростное музицирование, наши пальцы, скользящие по клавишам маминого рояля, словно этот фокус для вечеринки в узком кругу мы практиковали не один год.
Вдали собираются грозовые облака. Я включаю левый поворотник, чтобы выехать со стоянки, пытаюсь повернуть руль влево и осознаю: не могу. Что-то совсем не так: мой автомобиль стал ниже, опустился к земле, прямо-таки скребет днищем по дороге. Я сворачиваю, насколько у меня получается, к тротуару в конце улицы, перевожу ручку переключения скоростей на «парковку» и выхожу из автомобиля, когда начинают падать первые большие дождевые капли.
Моя покрышка – нет, все мои покрышки – сдутые. Я наклоняюсь, ищу проколы, осколки стекла, гвозди. Вижу ровный, длиной с дюйм разрез в боковине переднего левого колеса.
Из любопытства обхожу автомобиль и осматриваю остальные колеса: на всех такие же разрезы длиной в дюйм. Никакого стекла. Никаких маленьких острозубых зверьков. Такие же разрезы. Я отступаю на шаг, голова у меня идет кругом. Я понимаю: кто-то сделал это намеренно.
Шутка… глупая шутка. Вероятно, ничего больше.
Райна знала бы, что с этим делать. У Райны на все есть ответы, а если их нет, она знает, как поднять мне настроение.
Рингтон Райны прозвучал три раза, прежде чем она приняла вызов.
– Лив! Где тебя носит, девочка?
– Райн, – у меня перехватывает голос, когда я произношу ее имя. Мне недостает подруги. Мне недостает ощущения, что я нормальная. Я стараюсь не плакать, но, очевидно, она понимает: что-то не так.
– Лив… что с тобой? Ты в порядке?
– Можешь ты забрать меня, Райн? – выдыхаю я. Дождь молотит по крыше.
– Что? Что случилось? Где ты?
– В Либерти-Сити.
– В «Свинине и бобах»? [26] Слушай, что ты там делаешь одна? Разве ты не должна быть на ра-боте?
26
«Свинина и бобы» (англ. Pork and Beans) – сленговое название ЛибертиСити.
– Работу я опять прогуляла, – говорю я ей. Выдерживаю паузу. – Хотела проверить ниточку.
– Ниточку?
– Забери меня. Я вызову
Дожидаясь ее приезда, я рисую. Рисую деревья, согнутые дождем, рисую дома, похожие на коробки на другой стороне шоссе. Рисую провода, протянутые между фонарными столбами, и намокшее белье на провисших веревках. Рисование помогает скоротать время, поэтому меня не тяготит пребывание в автомобиле, ожидание, пока меня заберут.
27
ИЗетсторит (англ. EZstore it) – американская компания, обеспечивающая складирование и хранение вещей. Располагает складскими помещениями во многих штатах страны.
Райна обнимает меня, как только я ныряю в «Тойоту-Универсал» ее матери. Ее мягкая футболка пахнет сигаретами. Этот притупленный запах смешивается с особенным запахом Райны – шалфей, и персик, и сандаловое дерево, – и у меня в горле вновь возникает комок.
– Мне недоставало тебя, – говорю я.
– И мне тоже, маленькая леди. – Она вздыхает и выруливает на шоссе. – Эвакуатор заберет твою бедную тачку?
– Да. В мастерскую рядом с моим домом. – Я пролистываю айпод Райны, избегая ее взгляда.
Она искоса поглядывает на меня.
– Ты такая худая: я могу пересчитать все твои ребра.
– Все у меня хорошо. В последнее время есть совершенно не хочется.
– Собралась в анорексички? Потому что, клянусь богом…
– Нет, не хочу я становиться анорексичкой, – прерываю ее я. – Я… просто о многом надо подумать. Это… действительно трудно объяснить.
– Слушай, а почему бы не попытаться, Лив? Я твоя лучшая подруга. Если ты не скажешь мне, что с тобой происходит, как, по-твоему, я смогу помочь?
– Ты не можешь помочь, Райна. – Я отворачиваюсь к окну. Потому-то я избегала ее. Знала, что это случится.
– Откуда ты знаешь? Ты не единственный человек в мире, которому пришлось столкнуться с чем-то плохим. – Она едет, глядя прямо перед собой, держась за руль обеими руками, и это так не похоже на Райн. Я понимаю, что она злится. – Ты меня отсекаешь.
– Ладно, хорошо! – взрываюсь я. – Моей маме на этой неделе должны вынести приговор, мой отец не хочет об этом говорить, и никто не может посоветовать мне, как ей помочь. – Внутри все начинает рваться, слезы подступают к глазам. – Она не должна быть в том месте. Она там умирает, Райна. И умрет, если я не вытащу ее оттуда. И… – Я прикусываю язык, и наблюдаю, как шоссе заползает под колеса длинной черной лентой.
– И?.. – подталкивает она меня.
– Штерн. – «Ладно. Выкладывай, Оливия. Выкладывай все».
Я делаю глубокий вдох, продолжаю возиться с айподом, смотрю в окно, на пятно на сиденье. Еще один глубокий вдох. «Скажи ей, – торопит мозг губы. – Ты должна ей сказать».
– Это звучит безумно, Райна, да, я понимаю, но… я его видела.
Пауза.
– Что значит «ты его видела»?
– Я видела его несколько раз. Его призрак.