Записки командующего-десантника
Шрифт:
41
той медалью, а изучал уже английский язык. Так что можно считать, что я «владею» тремя языками.
Начались поиски квартиры. Приехала семья, и мы сняли вблизи академии двенадцатиметровую комнату в коммунальной квартире. Почти половина моего денежного содержания уходила на оплату этой комнаты.
Годы учебы в академии оставили самые приятные воспоминания. Начальник академии генерал армии Павел Алексеевич Курочкин и преподаватели для нас были образцом отношения к своему делу. В обучении широко использовался
Несмотря на скудные финансовые возможности, мы с женой старались бывать в театрах, музеях, ведь мы думали, что больше никогда не попадем в Москву.
Старшиной нашей группы был Виктор Зикеев, Герой Советского Союза. Мы за время учебы сдружились между собой и даже сейчас, по прошествии многих лет, бывшие слушатели нашей группы и факультета стараются следить за судьбой друг друга, хотя уже многие ушли из жизни. До сих пор у меня сохраняются дружеские отношения с однокурсниками Валентином Леонидовичем Спасским, Валерием Александровичем Соболевым, Павлом Николаевичем Шевелкиным.
По окончании академии состоялся традиционный прием слушателей академий Советской Армии и Флота в Кремле. Мне была представлена возможность выступить на приеме. После официальной части началось небольшое застолье. К нашим столам подходили члены правительства, Политбюро, и в том числе Н. С. Хрущев. Впервые мы их так близко видели. Общение было непринужденным. Мы с восторгом принимали поздравления и пожелания успехов в службе. Впереди нас ждала напряженная работа в войсках.
V
Командир полка
(1958- 1961)
Я получил назначение на должность командира 108-го гвардейского парашютно-десантного полка 7-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, в город Каунас.
В ноябре 1958 года я приехал с семьей к месту службы. Квартиры, как всегда, не было, пришлось жить на территории полка в одной из комнат штаба. Но это не пугало. Наоборот, я видел своими глазами иногда скрытую жизнь теперь подчиненных мне солдат.
Полк в октябре проверялся московской комиссией и получил неудовлетворительную оценку, командир полка был отстранен от должности. Дальше все зависело от меня: или полк к весне выправится, или меня постигнет участь предшественника. Командование дивизии всячески старалось помочь полку твердо встать на ноги.
Я считал, что главное - вселить веру личному составу, особенно офицерам, что все нам по силам и что плохая оценка - лишь эпизод в жизни полка, но, поскольку это задевает нашу честь и достоинство, мириться с этим больше нельзя. Никаких кадровых перетрясок я делать не стал. Просто своим отношением к работе хотел подать пример: надо много трудиться, чтобы исправить положение в полку. Была внесена плановость в работу штаба и моих заместителей, строго спрашивалось за выполнение плана боевой подготовки подразделениями, повысилась требовательность ко всем категориям начальников, от командира отделения до командира батальона, за исполнение своих служебных обязанностей.
Подразделения полка больше времени проводили на полигоне
43
квартирах. Люди почувствовали уверенность в том, что могут добиться высоких результатов.
Много сделали для этого заместители командира полка подполковник В. Н. Костылев, заместитель по политической части майор В. П. Махорин, капитан Л. Л. Шарашенидзе и другие офицеры штаба, командиры подразделений. В полку складывался дружный, работоспособный коллектив офицеров. Мне повезло, что со мной рядом были такие офицеры. Даже когда военная судьба нас разбросала по разным местам службы, мы сохранили эту дружбу, в том числе и между семьями.
Весной полк снова подвергся проверке Управлением командующего Воздушно-десантными войсками. Полк получил хорошую оценку. О моральном настроении личного состава можно судить по такому эпизоду.
Я был на полигоне, где проводились ротные учения с боевой стрельбой. Во второй половине дня мне позвонил начальник штаба и сообщил, что три роты сдавали кросс на 3 километра и уложились на оценку «хорошо», но проверяющие уже после кросса замерили дистанцию, и она на 50 метров оказалась короче. Оценка поэтому не утверждена. Спрашивается, что делать? Я обратился к председателю комиссии, объяснив, что это какое-то недоразумение, ведь проверяющие обязаны были сами замерить дистанцию до начала кросса, и попросил его разрешить снова провести кросс по дистанции, которую определят они.
Со мной согласились. Кросс повторный был назначен на следующее утро. По телефону я приказал начальнику штаба собрать личный состав этих рот в клубе к 23.00, то есть уже после отбоя.
К назначенному времени я вернулся в полк, в клубе меня ждали «неудачники».
– Нас обвиняют в том, что мы уменьшили дистанцию. И только поэтому вы пробежали на оценку «хорошо». Я, солдаты, верю вам, знаю, что вы честно заработали оценку, вашей вины нет. Сомнения проверяющих, высказанные в ваш адрес, задевают нашу честь. Нам разрешили завтра повторить
44
кросс, добавив эти злополучные 50 метров на трехкилометровой дистанции. Я обращаюсь к вам с просьбой завтра доказать, чего вы стоите. Весь зал дружно зааплодировал. На другой день состоялся повторный кросс. Солдаты пробежали на оценку «отлично». В первом забеге с головной ротой бежал только накануне прибывший в полк заместитель командира полка по политической части майор Владимир Павлович Махорин.
В период командования полком у нас сложились хорошие деловые отношения с молодежными организациями и руководством города. В полк несколько раз приезжал первый секретарь ЦК компартии Литвы Снечкус. Среди литовцев он пользовался громадным авторитетом. Полк считался «придворным», поэтому нас не забывали и другие гости.
Одновременно мы продолжали обустраивать военный городок, строились парки под новую технику, ремонтировались существующие казармы. Мне хочется сегодня сказать добрые слова в адрес командира дивизии генерала И. М. Дудуры, начальника политического отдела дивизии Н. Н. Логунова и других офицеров управления дивизии.