Записки «лесника»
Шрифт:
Это и безногие инвалиды-колясочники, и попрошайки, которые ходили по квартирам и просили кусочек хлеба «Христа ради».
Это и знаменитая столовка – кафе без названия возле метро «Сокольники», в простонародье – «Чёрный дрозд».
Многие завсегдатаи, подливая водяру, ещё ту самую – по два восемьдесят семь, прямо в кружки с пенным «Жигулёвским», рассказывали про знаменитую банду «Чёрная кошка».
Культового фильма тогда ещё не было и в помине, но тёртые мужики с «синими» мастями по всему телу
Редкая семья из нашего класса не имела в своём составе кого-нибудь, кто не чалился сейчас, в прошлом, или не присядет в будущем.
Став немного постарше, я столкнулся с этим вплотную, но об этом – в следующих главах романа.
Жвачка и Жопа Сергеевна
В парке Сокольники в начале шестидесятых годов Хрущёв построил знаменитую международную выставку.
И там регулярно, по десять и более раз в году, проходили всевозможные международные форумы и представления.
Путь у нас был простой – шмыг через забор.
И вот ты уже возле американского или японского павильона.
Если повезёт, то можно было достать шариковую авторучку, жвачку, или фирменный пакет с ярким логотипом.
Лощеные немцы и америкосы глядели с изумлением на советских детишек, которые предлагали им серебряные полтинники и рубли выпуска двадцатых годов в обмен на шариковые ручки.
Тогда этих монет было навалом почти в каждом семействе.
А вот ручка – это был высший шик!
Шариковая ручка в школе выглядела наподобие айфона у первоклассника в наше время.
Учителя категорически запрещали ими писать, как и жевать жвачку, носить пёстрые пакеты.
Это называлось «преклонение перед Западом».
Запросто можно было вылететь из пионеров или октябрят.
Особенно усердствовала завуч школы по кличке Жопа Сергеевна.
Своё погонялово она получила благодаря огромной и, не побоюсь этого слова, необъятной, как слон, жопе.
Однажды старший брат моего товарища, лет двадцати, придя за братом в школу, увидел завуча.
– Вот кого хорошо в жопу ебать! – воскликнул непререкаемый в наших глазах авторитет.
По малолетству мы не поняли истинного смысла этой фразы и были в лёгком недоумении.
Лишь с годами до нас дошла вся глубина мысли и полнота чувств старшего брата.
Словесник и химия
Подбор учителей был типичный для любой советской школы тех лет. Белые, как лён, неврастенички с фобиями от постоянного недоёба и тихие алкоголики, выпизженные с предыдущих мест работы за профнепригодность. Били учеников линейками прямо по рукам, могли и по морде дать.
Особенно усердствовала мерзкая училка по кличке Кобра Ивановна.
Носила очки, как
После этого она несколько поутихла, а детину отмазало РОНО, дабы не портить процент успеваемости по району.
Учитель физкультуры и трудовик бухали на пару, а физрук до школы работал… вертухаем на зоне.
Вот такой был контингент, несущий нам – советским детишкам – разумное, доброе, вечное.
Но были и исключения.
Учительница первая моя.
Екатерина Васильевна, интеллигентнейший и добрейшей души человек. Мы её очень любили, и она отвечала нам взаимностью.
Была классной руководительницей и вела нас до четвёртого класса.
Уже гораздо позже, примерно в восьмом классе, к нам пришёл преподаватель русского языка и литературы Фёдор Михайлович.
Уникальный был человек, профессионал высшего класса, знаток и ценитель русской словесности, Учитель и Человек с большой буквы.
Именно от Фёдора Михайловича я почерпнул свои первые опыты письменного и устного творчества.
И кто знает, может быть, благодаря ему вы сейчас читаете это произведение.
Уже сорок лет прошло, а в голове всё сидят его наставления-поучения да шутки-прибаутки.
Ходил всегда с «поплавком» на пиджаке и при галстуке.
Уже перед самым окончанием школы пришла химичка Марина Ниловна.
Была увлечена, и очень сильно, хоккейным «Спартаком».
До оголтения, чем мы и пользовались.
Если её «завести», а я это мог, то весь урок проходил в рассказах, как она со Славой (Старшинов) или Борей (Майоров) туда-сюда пошла или ходила.
Красавица необыкновенная!
Был тайно влюблён…
Ленинград один
Аккурат на День Пионерии далёкого 1969 года премировали лучших учеников нашей школы поездкой в Питер на поезде, типа культур-мультур.
Учился я хуёво, на троечки, но был капитаном команды КВН, а директриса юмористка была ещё та.
Приезжаем в Питер, везде афиши «Зенит – Спартак». Пошёл слёзно отпрашиваться у старенькой Мариванны – да куда там, нельзя и всё!
На счастье, два верзилы-комсюка из 10 класса, наши, сокольнические, и тоже спартачи – отмазали и взяли с собой под «честное комсомольское».
Сидим на стадионе им. Кирова за воротами по «детскому» билету, и переростки тоже, ага.
Выиграли 1:0, Коля Осянин в самом конце матча замкнул на дальней штанге, один из его редких голов головой в карьере.
Детины строго наказали – держись нас после матча, но нет.
Толпа смела, был биток – тысяч семьдесят, и оказался я где-то в стороне. Пока прочухался, смотрю, надвигаются трое «хулиганов», видно – из местных.