Записки молодого специалиста
Шрифт:
Силуяныч был опытен. Отрицал все. Ибо связь – отдельное ведомство и к его коровам никакого отношения не имеет.
Еще один из приехавших все поражался – как же так? Ни одного клочка бумаги. Ни одной записки. Ни одного письма.
Но коллектив Озерков держался твердо. Все равно дальше ссылать у власти нет возможности. Ибо дальше – ничего. Конец эсэсэсэра, и все тут.
Бабы постепенно распалялись и уже начали качать права – как же это, врача ни разу не прислали! Это при такой болезни! Он, может, помер просто от недоедания (это скромно), и хто ответит! Мы будем писать Секретарю Партии. Али еще хуже – Президенту США напишем, как ево гражданина без лечения уморили.
Прокурорские не на шутку перепугались. Пахнет черт знает чем, при современном-то
Ну, беда.
Конечно, все когда-нибудь да утрясается. Даже войны. Приехали все кому надо. Забрали Леву и отправили военным самолетом прямо в Южный. В Южном военврач Валерий Жидков произвел соответствующие действия, и было принято решение: захоронить, предварительно приняв меры сохранения тела, до выяснения.
Оно состоялось – не скоро.
Я же благополучно, под этот шум и гам, отбыл с пробами разрезов.
Еще несколько месяцев сидел в управлении и обрабатывал материал. Получился, честно, хороший отчет. Где основной вывод: «Биопродуктивность озера Сладкое позволяет обитать ряду ценных пресноводных рыб. В частности – амурскому сазану. Что может представлять интерес для развития на водоеме рыбохозяйственной деятельности».
Меня хвалили. Но мой непосредственный начальник, мне казалось, был не особенно доволен. Но вывод сделал – лучше меня посылать одного.
Я повторяю, никто не говорил ничего ни о Леве, ни о бумагах, которых «не было». Проводник же Иван при опросе прокурорских отвечал четко:
– Я – японская сипиона, мерикана не знаем, почта не ходи.
Вот такое начало трудовой деятельности молодого специалиста.
А бумаги Левы и письма я отослал. Но это – не быстро и не телефонный разговор.
Председатель сельхозпункта «Озерки»
Елизар Селуянович Смирный.
Его супруга – Луиза Смирная
(В девичестве Пянтинен)
Проводник Иван и его жена Наташа у своего чума на озере Сладком
Проводник Иван и его жена по дороге на стойбище
Стоит – Иван, рядом его жена Наташа и лаборант из Калининграда – Тамара
Обед, плавно переходящий в ужин. Иван и Наташа
«Продуктивность
Прощай, озеро. Я буду долго все и всех вспоминать
Поронайские озера
Я приезжаю в Довиль. Он мне кажется раем, так и называют это место французы: еврейский рай. Еврейский – потому что издавна здесь виллы покупали в основном саудовские шейхи и французские евреи. Вот и стало со временем их, евреев, а не шейхов, здесь большинство. Вечером за столиками в кафе на улице выставка золотых цепей, цепочек, колец с разного рода камнями, дорогой одежды. Словом, еврейский рай, который чем-то очень похож на Рижское взморье. Только нет сосен.
Я иду по деревянной дорожке – променад, – которая тянется вдоль побережья на многие километры. В шезлонгах лежат в основном дамы. В основном худые. Пожилых – множество. На них – жемчуг, браслеты и цепочки из желтого металла. Правда, нет лифчиков.
Я, по советской старинке, считаю, что это уж точно направлено против меня, чтобы соблазнить и выкрасть из штанов, например, советский паспорт. Но неожиданно мне представляются совершенно другие картины.
Мне вдруг видятся посредине этого «праздника жизни» тундра и лесотундра, зима, среднее течение реки Поронай, что на Сахалине, и моя вторая экспедиция. Все мне, конечно, было внове и все очень интересно. В то время у меня было немало недостатков, и к ним следует добавить еще один существенный – отсутствие всякого жизненного опыта. Увы, я чувствовал это долгие и долгие годы.
И вот мы получаем от начальника задание: исследовать озера в районе среднего течения реки Поронай (а их там сотни) на предмет возможности добычи пресноводной рыбы для улучшения и разнообразия стола советского трудящегося. Так эту задачу сформулировал обком КПСС Сахалинской области. А так как летом никакого доступа к озерам не было совершенно, то обком справедливо решил этот промысел развивать зимой, забросив на оленях к озерам бригады рыбаков, снасть и жилье, то есть палатки.
К этому времени, к 1957 году, магазины Сахалина ломились от трески и камбалы, наваги и корюшки, красной икры, крабов, гребешков, лососей и прочих прекрасных морепродуктов. Поэтому решение Сахалинского обкома партии о разнообразии рыбного стола советского труженика путем вылова пресноводной рыбешки из тундровых озер, конечно, было «своевременным и правильным». Тем более что было это в развитие решения ЦК КПСС об увеличении добычи рыбы во внутренних водоемах. Вот мы и оказались в оленесовхозе в среднем течении реки Поронай. Мы – это Витя Никаноров, он был старшим, географ, спокойный мужчина, всегда с лукавой усмешкой: мол, я про тебя что-то знаю, да не скажу. Я был ихтиологом и гидрохимиком – собственно, выполнял ключевую роль в экспедиции, и был этим доволен. Для важности к нам был приписан сотрудник СахТИНРО, мужчина лет пятидесяти, что тогда мне казалось глубоким старческим возрастом. Он был тих, молчалив, все чему-то вздыхал и на всю суету с экспедицией смотрел совершенно равнодушно. Прозвали мы его сразу «наука». Еще у нас был проводник Иван – нивх, мой проводник на озере Сладком и главное лицо, так как без него и идти было некуда, и исследовать было нечего. Два рабочих из оленесовхоза – долбить лунки – одного звали Николай, другого Прохор. Николай был пожилой молчаливый человек. Он все время курил махорку, делая чудовищные «козьи ножки», и одет был почему-то в шинель. Она была прожжена во многих местах, а на мой вопрос, мол, в телогрейке удобнее, он равнодушно ответил: «Да она у меня с войны». Прохор же только пришел с армейской службы, был весел, всем доволен и говорил только об одном – надо жениться.
Конец ознакомительного фрагмента.