Записки ночного сторожа
Шрифт:
Насколько всему этому можно верить, спросил я. Трудно сказать, ответил Сменщик. Я его знаю давно. Иногда он высказывается так, что производит впечатление в высшей степени осведомленного человека. Иногда его суждения мне кажутся фантастическими. Не берусь судить. Вместе с тем, откройте хотя бы сегодняшние газеты. Даже теперь можно сделать не один десяток вырезок, которые через десять лет могут стать обличительным материалом. А ведь в те годы у нас в прессе не церемонились. Была полная уверенность в безнаказанности. А либеральные годы?! Разоблачительные материалы буквально валялись под ногами. Так что нет оснований не верить ему. А как к этому относятся в ООН, спросил я. Знают, ответил Сменщик. И пока они не решаются его взять. А вдруг?! Как-то они решили раскопать кое-какие его дела. Тогда он и всучил им фотокопию одного из доносов Теоретика. И предупредил, что если они не прекратят, его книгу начнут печатать по условиям завещания. Представьте себе, прекратили! Шантаж, сказал я. Нет, сказал Сменщик. Тут серьезнее. Если нет Бога, функции следователя, прокурора и судьи может взять на себя любой человек. Это его моральное право. А разве Правдец не выполнил именно эту роль?! Не шантаж, а угроза разоблачения безнравственной и бесчеловечной подоплеки поведения отдельных
Всю ночь я обдумывал проблему Шантажиста. Несколько раз звонила Она (я уверен, что — Она), но я не снимал трубку. И спать мне не хотелось. Я искал в себе силы и способности сделать нечто подобное. И в конце концов решил проблему тривиальным образом: если бы я даже захотел повторить дело Шантажиста, мне бы не дали этого сделать. Время не то. И судьба моя не та. У меня другая судьба. И я не волен изменить ее. Правдец явил образец Суда. Шантажист навис над ними как постоянно действующая угроза расплаты в будущем. А я? Я — ягененок, которого вот-вот должны принести в жертву нашим Ибанским Идолам. Я — лишь песчинка в том материале, который соберет будущий Шантажист. Если, конечно, эта песчинка попадет в поле его внимания. Молю, чтобы она попала. И ничего больше мне не надо. Пусть хотя бы песчинка. Хотя бы даже без имени.
Симптомы
Сегодня в Газете напечатана новая поэма Распашонки. Поэма не просто холуйская, а сверххолуйская. И явно написана наспех. Если уж Распашонка, который пятнадцать лет изо всех сил стремился изображать из себя духовного вождя передовых сил общества, пошел на такой шаг, значит слухи насчет идеологического пленума — не вранье. В поэме Распашонка клялся и божился, что он всегда стремился верно служить Братии и Народу, мимоходом зацепил Правдеца и Певца, обвинив их в предательстве, и в заключение заявил, что его подлинное имя — Ибанск, а Распашонка — это лишь его псевдоним. И уже к вечеру в Ибанске молниеносно распространилась эпиграмма неизвестного автора. Заканчивалась эпиграмма такими словами:
Торчал в Ибанске или был как иностранец,Строчил стишки или считал деньжонку,Всегда ты был отъявленный засранецПо имени (не с псевдонимом!) Распашонка.В Установочном Журнале опубликовали огромную и погромную редакционную статью по поводу искривлений, отступлений и нарушений в литературе и изобразительном искусстве. В Литературном Журнале один из видных идеологических вождей опубликовал большую статью по поводу все тех же искривлений, отступлений и нарушений. В той и другой статье неоднократно фигурировало выражение «идеологические диверсии». И кончались обе статьи призывом искоренять, предупреждать и воспитывать на примерах. Значит, Неврастеник рассказывал правду.
Хотя приближение грозы ощущалось, она еще воспринималась как нечто нереальное, скорее как нечто опереточное. Раскаты грома раздавались глухо, где-то очень далеко. Они непосредственно нам пока не угрожали. Кандидат и Физик, до' которых тоже дошли слухи (газет и журналов они не читают принципиально), были настроены юмористически. И мы основательно повеселились на счет Распашонки и установочных статей в Журналах. Такой мрачной галиматьи со времен Хозяина не было в нашей печати, сказал Физик. Видать, решили за нас взяться всерьез. Меня, слава богу, это не касается, сказал Кандидат. Не будь младенцем, сказал Физик. Это касается всех. Голову даю на отсечение, за этим кроется весьма прозаическая вещь: наверняка будут повышать цены на все предметы потребления и гнать людей на новые великие стройки, куда добровольно сейчас не едут даже жулики и герои. И, разумеется, начнут очищать Ибанск от всех оппозиционеров, главным образом — от бывших и потенциальных. Так что жди гадостей!
Ожидание
О чем говорят ибанцы
Удивительное дело, сказал Физик. Я бывал в самых разнообразных компаниях: академиков, писателей, генералов, министров… Я был однажды в гостях даже у Самого! И повсюду одни и те же разговоры: жратва, тряпки, квартиры, дачи, машины… В лучшем случае — бабы. Менялись только уровни и виды. И лишь чуточку — выражения. Академик, например, говорил «переспать», генерал — «отодрать», министр — «задуть», писатель (как самый воспитанный, естественно) — «еб…. ь». А так —
Потом Кандидат предложил свою новую модель ибанского общества: много-много тараканов и клопов, поменьше муравьев и пчел, еще поменьше обезьян и попугаев (для искусства и идеологии, разумеется), во главе всего этого поставить полчища крыс, и поселить это сообщество в районе помойки. Идея Кандидата вызвала живой интерес у всех членов нашей бригады. Мы прекратили работу, развалились на куче строительного мусора и принялись разрабатывать ее в деталях.
Потом мы опять заговорили о предстоящем идеологическом зажиме. что-то будет, сказал я. Ничего особенного, сказал Физик. Будет то же самое, только еще хуже. А что касается нас, могу вам нарисовать точную перспективу. Слушайте! Идеологическая диверсионная группа Сменщика своевременно разоблачена сотрудниками ООН и по заслугам обезврежена, — так сообщат в прессе. Помимо Сменщика в группу входили Ночной Сторож, Физик, Кандидат, Собутыльник и Секретарша. Диверсанты пытались затянуть в свои сети Неврастеника и Чина, но им вовремя помешали. После разоблачения группы ибанский народ еще более уверенно двинулся вперед к зияющим высотам полного изма и начал (под мудрым руководством, конечно) поднимать окончательно запущенное сельское хозяйство. Из Америки привезли десять живых коров (блестящий пример разрядки напряженности!). Забыли, правда, закупить быка. Однако наши мужественные разведчики приложили титанические усилия и достали бычка. Но он, увы, оказался уже непригодным для этой цели. И тогда замечательные ибанские ученые изобрели механических коров, которые жрали ужасающе много силоса (как живые!), но пока еще не давали молока. Ученые взяли на себя обязательство научить их этому к концу пятисотой пятилетки. Какая дерзкая мечта! Капитализму такое не под силу! Кандидат надрывается от хохота. А мне почему-то не смешно. Мне грустно.
Теоретик
Доклад на Юбилейном Заседании делал сам Теоретик. А что за Юбилей? Газет я не читаю теперь. Впрочем, черт с ним, с Юбилеем. Важно не то, какой Юбилей, а то, что доклад зачитывал Теоретик.
Теоретик — Заместитель Заведующего Ибанском по вопросам идеологии. Поскольку в Ибанске все пронизано идеологией, то Теоретик хозяйничает над всем Ибанском в идеологическом разрезе. Роль его при этом настолько значительна, что его побаивается даже сам Заибан. История Ибанска не знает ни одного примера, чтобы решающая роль в снятии или назначении Заибана не принадлежала Теоретику. Только Начальник ООН может конкурировать с Теоретиком во влиянии на ход дел в Ибанске. Теоретик — необычайно глупый и невежественный ибанец. Среди высших руководителей глупее и невежественнее его не бывает никто. Даже от прочих ибанских руководителей Теоретик, как правило, отстает на пятьдесят лет. К тому же он необычайно злобен. По любому вопросу он прежде всего требует поставить к стенке. Кого и за что, не имеет значения. Поставить, поскольку заслужил! И для примера! И лишь после этого он пытается осознать, кого он велел поставить к стенке и за что. И вообще, какой вопрос обсуждается. Теоретик беззаветно предан делу, которому служит и о котором имеет весьма смутное представление из немногочисленных цитат из классиков, которые для него выискивают помощники и референты. Именно эти качества и дают Теоретику колоссальные преимущества. Он очень крепко держится за свое место. Обычно он пересиживает по крайней мере трех-четырех Заибанов. Все попытки конкурентов спихнуть Теоретика кончаются крахом. Если он уходит, то уж насовсем: в Стену. А это бывает редко, ибо Теоретик как человек слабого здоровья живет бесконечно долго. Зато Теоретику закрыта дорога в Заибаны. В Ибанске еще не было случая, чтобы Теоретик стал Заибаном. Это — в полном согласии с ибанской историей, в которой светская власть всегда торжествовала над духовной. Теоретик имеет большое число помощников и референтов, которые составляют для него речи и доводят до его сумеречного сознания, о чем говорят окружающие и что надлежит ему самому говорить и делать. Собственно говоря, для него делать — значит говорить, так что слово «делать» здесь излишнее. Помощники и референты составляют часть личности Теоретика и сами по себе никакими признаками не обладают. С другой стороны, и он без них ничто. Так что целостное явление тут образует весь аппарат, возглавляемый (или завершаемый на вершине) Теоретиком. Характеристика Теоретика есть характеристика этого аппарата. А последний грандиозен. Мы с Кандидатом как-то решили подсчитать, сколько человек занято в этом аппарате. Но потом плюнули на это дело, ибо огромное число людей, занятых в других сферах жизни, так или иначе выполняют идеологические функции (подобно тому, как функции сотрудников ООН выполняют миллионы ибанцев, не имеющих прямого отношения к аппарату ООН). Так что ибанская система власти в полном смысле слова есть самодеятельность населения. И для нашего начальства проблема заключается в том, чтобы пробудить самодеятельность населения в желаемом направлении, как это бывало ранее, чтобы население само с радостью начало то, что пока начальству приходится решать в виде своих распоряжений и брать на свою совесть, попадая тем самым в положение ответственных перед миром и историей. А чтобы найти средство пробудить население и взять всю ответственность и исполнение на себя, нужна идеологичекая подоплека и идеологическое оформление. И начальство эту штуку давно ищет. Пока безуспешно. И пока магическая формула не будет найдена, Теоретик будет фактически фигурой номер один в системе нашей власти. Он возглавляет главную задачу настоящего момента — оформить людскую злобу в приличную форму и направить ее в нужном направлении.
Когда я закончил эту импровизацию, Сменщик сказал, что она, к сожалению, верна. Но по его мнению, и на сей раз у Них ничего не выйдет масштабного. Зато дров наломают, сказал я. Наломают, сказал Сменщик. Они все время выкручиваются за чужой счет. Обидно, голову Они нам скрутят, а зря. Даже для себя Они из этого не извлекут никакой пользы. Бедненькие, сказал я. Мне Их жаль. И помочь мы Им бессильны. Если бы я смог, устроил бы Им настоящую идеологическую диверсию. Но ей богу, я не знаю, что это такое. Да и где ее взять?!