Записки о Голландии 1815 года
Шрифт:
Налево площадь Эразмова, так называемая по бронзовой статуе известного ученого Эразма. Подойдем к оной ближе: несчастный Эразм, отягощенный толстою книгою, закутанный в священническую тех времен одежду, к бесславию художника похож более на соляной столб, нежели на монумент славе Эразмовой. – Рассказать ли вам что-нибудь об Эразме?
Он родился здесь в Роттердаме в 1467 году, девяти лет он уже удивлял всех соотечественников своих; 14 лет писал самым лучшим языком латинским; 17 был принят в духовное звание – и столько прославился своею ученостию и остротою по всей Европе, что, вызванный в Англию, в короткое время заслужил знатный пожизненный пансион. После сего он путешествовал по всей Европе и, возвратясь опять в Англию, был принят с великою честию
Хотите ли войти в сию кирку? – Еще обедня не кончилась. Посмотрите на добрых протестантов, сидящих в шляпах: они снимают оные тогда, как пастор читает Отче наш и благословляет их. – Высокие и узкие окна, мелкие стекла, инде граненые, инде расцвеченные разными красками, разливают какой-то благоговейный свет по сей мрачной церкви. Нехотя берешься за шляпу при входе, но голландцы привыкли к сим впечатлениям и, следуя своему обряду, не скидают шляп своих. – В прошедшую субботу был я в жидовской синагоге: там мне не позволили снять шляпы, и после попросили выйти вон, когда надобно было им читать священные скрижали Моисеевы.
Здесь есть церкви всех вер; Голландия покровительствует терпимости, но господствующие исповедания суть католическое и протестантское.
Вы устали? – Вот славный трактир Тюреня – войдемте отдохнуть – мы обошли весь город.
Письмо 5. Роттердам
Здесь, как и везде в чужих краях, ежели войска стоят в городе, каждому офицеру и солдату чрез три дня переменяют билет на квартиру, чтобы не обременять жителей.
Желая видеть домашнюю жизнь голландцев, я решился терпеть лучше беспокойство, нежели жить в трактире. Однако, вместо трех дней, у первого моего хозяина я прожил три недели, у второго месяц, а у третьего полтора.
Вот как живут голландцы.
Расположение домов везде одинаково: снизу устроены или кладовые или лавки, в коих передняя стена вся стекольчатая; во втором этаже чистые, или жилые покои; вверху спальня и детские. На лестницу из красного дерева или из мрамора идешь по ковру, заложенному бронзовыми задвижками; коридоры, находящиеся посредине этажей, выложены обыкновенно мрамором по полу и изразцами по стенам; на обе стороны расположены покои, устланные дорогими коврами; мраморные камины, зеркало во всю стену, штофные обои и занавесы, прекрасная мебель и бронза составляют принадлежность всех вообще покоев. В средине коридора кухня, пленяющая глаза чистотою. В ней вы видите маленький мраморный очаг, с медною решеткою и маленьким треножником, под которым горит плитка турфу. – На этом очаге приготовляется все кушанье – и хозяин дому часто приглашает вас завтракать или пить чай в кухню, где вы поджариваете сами тосты, или смотрите, с какою чистотою, возбуждающею аппетит, вам хозяйка готовит завтрак. Мраморный пол и изразцы на стенах блестят как стекло; посуда горит как жар. Подле очага приделана ручка от помпы: стоит только качнуть три или четыре раза – и хрустальная вода побежит в мраморную чашу, имеющую отверстие в трубу, для стоку нечистоты из кухни. – Каналы на улицах имеют сообщение с бассейнами, находящимися под домами для воды, которая в некоторых домах пробирается в бассейн сквозь цедильный камень.
Маленькая узенькая лесенка ведет из среднего этажа наверх, где вы видите, большею частию, особенно для детей, вместо кроватей шкафы с постелями, запирающимися на день. Белье чистое, тонкое и переменяется дважды в неделю, что необходимо для здоровья в здешнем климате.
Для больших постели с шелковыми занавесками; три или четыре перины, два или три одеяла и, наконец, пуховик еще вместо одеяла. Сырой климат, а часто и холод, противу коего голландцы не имеют ни двойных
Голландцы для себя живут хорошо, но только для себя: ибо отец, пришедши к сыну, порознь с ним живущему, во время обеда, остановится в дверях, окажет свою надобность и уйдет, не будучи приглашен сесть за стол. Три или четыре блюда, из коих большая половина овощей, всегдашний десерт и доброе вино составляют обед. Жаркое едят с картофелем, салат идет за особенное блюдо, а десерт, как-то: ягоды или плоды, пересыпав сахаром, едят с хлебом, маслом намазанным. Садясь за стол и вставая, до сердца трогаешься благочестием голландцев: один из детей читает вслух молитву, и все, сложив руки и потупя глаза, молятся весьма благоговейно.
Мелочная точность голландская видна на каждом их шаге; иногда она хороша, иногда смешна. Например: мясник не рубит костей, а пилит их, чтобы не пропадал для него вес в бесчисленных крошках, летящих из-под топора, чтобы фигура мяса была лучше, и чтобы в супе не оставалось костяных крошек, часто производящих дурные последствия – и это хорошо; но то для меня весьма забавно, что голландцы чай пьют с толченым сахаром, чтоб вернее меру сахару положить ложкою.
Вечер соединяет за работу или за чтение все семейство около стола или около камина. В холодные осенние вечера женщины ставят себе под ноги горшок с разожженным турфом. Такие ящики употребляются везде: услужливость предлагает оные за две или три дойты в театре и в церкви.
Так проходит вечер и оканчивается в 10 часов ужином – и так проходит вся неделя. Суббота назначена посещению родственников, воскресенье молитве поутру и гулянью за городом после обеда.
Одни женщины, можно сказать, ведут домашнюю жизнь. Мужчины бывают дома только ночью.
Голландец поутру бывает в своей лавке или конторе и сидит там до обеда; биржа занимает у него все послеобеденное время до пяти часов, а тут он, напившись дома чаю, идет в свой клуб, где сидит до 10 часов, читая газеты, куря табак и рассуждая о политических новостях, до которых голландцы великие охотники. Если пойти по домам в шесть часов после обеда, можно подумать, что город населен одними женщинами и детьми. Каждый мужчина, будучи непременно членом какого-либо клуба, повседневно присутствует в оном. Клубы состоят из людей разных свойств и состояний, что можно видеть из названий: мещанского, купеческого, стрелецкого и горного, клуба для чтения и проч. Иногда в клубах играют в вист, бостон, пикет, употребляя наивозможную точность в счислении фишек. Мы в помножении игры бостонной отбрасываем от десятков единицы, не превышающие пяти: голландцы не пренебрегают ничем. Азартные же игры не только в клубах, но и нигде не в обыкновении.
Здесь любят также театр: многие ищут там своего рассеяния. Для сего из Гага приезжают королевские актеры и два раза в неделю голландские, а один раз французские представления. Военные офицеры за вход платят половину.
В субботу, назначенную для родственников, голландцы, в кругу женщин, за трубкою табаку и за рюмкою вина оживляют понемногу воображение свое, удрученное рассчетами купеческими в продолжение целой недели; и в такой беседе обыкновенно подают на стол вино, рюмки, ящик с новыми трубками, табак и медный сосуд с горящею плиткою турфу.
В домах, не строго следующих предрассудкам старины, собираются иногда приятельские общества и не по субботам. Бывают ужины, за которыми голландцы предаются всей веселости, какой они только способны, и здесь-то царствует непринужденное удовольствие. Французы остры на словах, голландцы в мыслях. – Одно заставляет более смеяться, другое делает более впечатления. Часто круговой бокал ходит по гостям, каждый, приняв его, должен петь что-нибудь, и гитара или фортепиано аккомпанируют голосу поющего.