Записки о Пушкине. Письма
Шрифт:
Сейчас отправляемся в церковь – уже 21 день новой могиле.
Прощайте, добрый друг. Крепко обнимите за меня Матвея Ивановича, поцелуйте руку Марье Константиновне, приласкайте деток, если они меня помнят еще. Евгения поцелуйте, когда он приедет к вам утром, – я его рожищу никак не забуду. Пожалуйста, уведомляйте меня о магнетизме, об Оленьке (honni soit qui mal y pense [184] ). Не прощаю себе, что я ее не видал, – не знаю, какое-то чувство меня остановило просить вас об этом. Красавице вашей хозяйке и благодарения и приветствия. Я ее жду к себе в Ирбитскую ярмарку.
184
Да будет стыдно тому, кто думает об этом плохо (франц.)
Почтенному
Разбирайте, как знаете, мои клетки. [185] Отыщите в них только то чувство, которое без выражения существует, – больше ничего не желает верный вам П.
Все наши посылают вам дружеские поклоны. Не перечитываю письма; дополните смысл, где его не будет доставать.
185
Листок исписан также поперек текста – за отсутствием бумаги; имеются и другие письма такого вида.
51. Е. П. Оболенскому
№ 14. 17 генваря 1841 г., Туринск.
Опять из Туринска приветствую тебя, любезный, милый друг Евгений. Опять горестная весть отсюда: я не застал Ивашева. Он скоропостижно умер 27 декабря вечером и похоронен в тот самый день, когда в прошлом году на наших руках скончалась Камилла Петровна. В Тобольске это известие меня не застало: письмо Басаргина, где он просил меня возвратиться скорее, пришло два дни после моего отъезда. В Ялуторовске дошла до меня эта печальная истина – я тотчас в сани и сюда…
Ты невольно спрашиваешь, что будет с этими малютками? Не могу думать, чтобы их с бабушкой не отдали родным, и надеюсь, что это позволение не замедлит прийти. Кажется, дело просто, и не нужно никаких доказательств, чтобы понять его в настоящем смысле. Не умею тебе сказать, как мне трудно говорить всем об этом печальном происшествии…
У меня здесь часть Паскаля, доставшаяся на мою долю переписать, – рукописи с нашими помарками никто, кроме нас, не поймет.
Прощай, любезный Евгений, – это письмо несколько замедлит, из Туринска дорога дальше, но к тебе всегда одинаково близок твой друг И. Пущин.
Нарышкин, говорят, произведен из унтер-офицеров в юнкера. Это какое-то новое постановление для разжалованных – я его не понимаю, а потому не сужу.
52. Н. Д. Фонвизиной [186]
27 февраля [1] 141 г. Туринск.
…Примите это произведение, как оно есть, и ожидайте скоро ящики, которые будут лучше сделаны. Тут не будет препятствия со стороны духовенства, которого влияния я не в силах уничтожить. [187]
186
Публикуется впервые.
187
Произведение – церковный образ Михаила-архангела, написанный туринским художником-любителем; он же разрисовывал ящички, которые не подлежали разрешению или запрету духовной цензуры.
В воскресенье меня в два часа утра приятным образом разбудил Гаюс, мой племянник… Главное приятное известие, что матушка здорова, то есть в том хорошем положении, которого мы лучше желать не смеем… Батюшка посылает мне золотые часы с репетицией и двумя новомодными золотыми цепочками, какую-то пару платья в 350 р. и какой-то знаменитый архалук – денег нет! Это точно странно. Annette говорит, что деньги пришлют и что я должен уважить страсть нашего старика к часам, которых у меня теперь трое. Со временем, вероятно, будет мильон, и я буду заводить репетиции, когда придут за деньгами… Знаю, что все глупые денежные дела устроятся, но хотелось бы, чтоб скорее это кончилось… Хорошо бы, если бы Бобрищев-Пушкин прислал скорее Паскаля, – я уже две недели, как отправил ему мой пай. Только мне кажется, что он запоздал своей работой…
53. Н. Д. Фонвизиной [188]
[Туринск], 11
…В чувствах моих не стану также вас уверять: если вы до сих пор сомневаетесь в заветной моей дружбе, то никогда не надеюсь вас в ней уверить…
Странно, что С. Г. говорит о Каролине Карловне: «К. К. неожиданно нагрянула, пробыла несколько часов в Урике и теперь временно в Иркутске sans feu, ni lieu pour le moment». [189] Не понимаю, каким образом тетка так была принята, хоть она и не ожидала отверзтых объятий, как сама говорила в Ялуторовске…
188
Публикуется впервые.
189
Теперь ни кола, ни двора (без пристанища) (франц.).
Марья Петровна благодарит вас за письмо. Старушка, ровесница Louis Philippe, очень довольна, что работа ее вам понравилась, и ей несколько приятно, что в Тобольске умеют ценить наши изделия. Мы необыкновенно ладно живем. Она ко мне привыкла и я к ней. Дети и няньки со мной в дружбе. К счастию, между последними нет красавиц – иначе беда бы моему трепещущему сердцу, которое под холодною моею наружностию имеет свой голос…
Мы с Якушкиным условились, в случае какого-нибудь перемещения, съехаться в Тюмени…
Одна тяжелая для меня весть: Алекс. Поджио хворает больше прежнего. Припадки часто возвращаются, а силы слабеют. Все другие здоровы попрежнему. Там уже узнали о смерти Ивашева, но еще не получили моего письма отсюда. M. H. не пишет, С. Г. говорит, что она уверена, что я еду. Мнения, как видите, разделены.
Сегодня Машенька немного захворала: вчера мы с ней покушали поросенка…
И. П.
54. А. П. Барятинскому [190]
190
Публикуется впервые.
[Туринск], 13 марта [1841 г.].
Спасибо тебе, любезный Александр Петрович, за твое письмо: [191] несколько слов тебе скажу в ответ. Ты меня извинишь, с этой почтой отправляю мильон писем.
Очень рад, что твои финансовые дела пришли в порядок. Желаю, чтобы вперед не нужно было тебе писать в разные стороны о деньгах. Должно быть, неприятно распространяться об этом предмете. Напиши несколько строк Семенову и скажи ему общую нашу признательность за пятьсот рублей, которые ему теперь уже возвращены.
191
Неизданное письмо А. П. Барятинского к Пущину от 14 февраля 1841 г. представляет значительный интерес для характеристики этого выдающегося декабриста-материалиста, талантливого поэта, писавшего превосходные стихи по-французски, тогда как по-русски он писал – прозою – плохо и с ошибками. Привожу несколько отрывков из этого письма: «До сех пор я к тебе не писал… Помню и очень помню, как ты в Петровском и недавно а Тобольске старался всегда меня избавить из неблагоприятных обстоятельств и поверь, что одолжил не неблагодарного. Впрочем, я знаю, что ты не охотник слушать изъяснений признательности… Мы узнали о смерти Ивашева. Каковы бы ни были наши уже несколько лет сношении, не могу я забыть, что быв вместе адютантами он со мной был дружнее чем с другими… Ты не взыщишь на меня за мое марание и за орфографию вроде Тючевской – а если взыскивать то взыщи с изуитов, которые так хорошо меня ею научили» (РО, ф. 243, оп. I, № 11). Барятинский, как и многие будущие декабристы из аристократических семейств, воспитывался в петербургском пансионе иезуитов. Два французских стихотворения Барятинского: «Стансы в темнице» (в Петропавловской крепости) и атеистическое «О боге» – переведены на русский язык М. В. Нечкиной («Восстание декабристов», т. X, стр. 304 и сл.; сб. «Избр. произведения декабристов», II, стр. 437 и сл.); другой перевод отдельных отрывков – Б. В. Томашевского (сб. «Поэзия декабристов», 1950, стр. 648 и сл.).