Записки о Пушкине. Письма
Шрифт:
5 сентября 1841 г., Туринск.
…Новая семья, [214] с которой я теперь под одной крышей, состоит из добрых людей, но женская половина, как вы можете себе представить, – тоска больше или меньше и служит к убеждению холостяка старого, что в Сибири лучше не жениться. Басаргин доволен своим состоянием. Ночью и после обеда спит. Следовательно, остается меньше времени для размышления.
История Собакского давно у нас известна. Благодарю вас за подробности. [215] Повара я бы, без зазрения совести, казнил, хотя в нашем судебном порядке я против смертной казни. Это изверг. По-моему, также Собанский счастлив, но бедная его мать
214
Семья Н. В. Басаргина.
215
Ссыльного поляка Собаньского убили его служащие с корыстной целью. Подробности в письме Якушкина от 28 августа 1841 г. (сб. «Декабристы», 1955, стр. 277 и сл.).
Не постигаю, почему Матвея Ивановича пускают в Тобольск. Я бы на его месте давно уже написал Бенкендорфу и послал банку с солитером вместо лекарского свидетельства…
Что брак Свистунова? Ничего не знаю. Плохо ему, больному и ревнивому, брать молоденькую жену… [216]
Алекс. Поджио совершенно выздоровел. Это известие меня истинно порадовало. Он возвратился с вод, а Вадковской на смену отправился. Его здоровье, говорят, плохо…
216
П. Н. Свистунов женился в 1842 г. на Т. А. Дурановой; имел с нею детей.
70. Н. Д. Фонвизиной [217]
Туринск, 12 сентября 1841 г.
…Не стану вам повторять о недавней нашей семейной потере, но тяжело мне привыкать к уверенности, что нет матушки на этом свете. Последнее время она была гораздо лучше прежнего; только что немного отдохнула от этой сердечной заботы, как богу угодно было кончить ее земное существование…
Благодарю за добрые ваши советы: будьте уверены, что самая подвижность моего характера не помешает мне ими воспользоваться с признательностью за вашу дружбу ко мне…
217
Публикуется впервые.
С Басаргиным мы живем ладно – иногда случается поспорить, но без малейшей злобы и неудовольствия…
Прошу вас пригласить к себе соседа вашего, поэта, и вручить ему посылаемые две пиэсы Пушкина. Они нигде не были напечатаны и напомнят юность таланта лицейского моего товарища. Ваше письмо заставило меня припомнить эти стихи, я хотел к ним прибавить еще одно послание, но никак не могу сложить его в старой моей памяти. Пусть Петр Павлович пошлет их Плетневу. Если нельзя было поместить в последние три части его сочинений, пускай по крайней мере в журнале напечатают все эти мелочи, которые имеют неотъемлемое достоинство. Самые небрежности тогдашнего его слога – небрежности великого поэта… К Ершову я не пишу сам потому, что не люблю начинать переписки… [218]
218
О стихотворениях Пушкина, посланных через Ершова для опубликования в «Современнике», см. примеч. 71 к Запискам (стр. 396 и сл.).
Видно, они скоро надеются отделаться от Кавказа… Нарышкин пошел в горы… [219]
Сюда пишут, что в России перемена министерства, то есть вместо Строгонова назначается Бибиков, но дух остается тот же, система та же. В числе улучшения только налог на гербовую бумагу. Все это вы, верно, знаете, о многом хотелось бы поговорить, как, бывало, прошлого года, в осенние теперешние вечера, но это невозможно на бумаге.
Я бы хотел у вас быть с Степаном Михайловичем. Мы бы на него вместе с вами напали за его осторожность, как он нас упрекает неосторожностью.
219
Нарышкину
Если б не хлопоты с князем, я бы явился на встречу Оболенского; но об этом нечего и думать, потому что из этого увольнения делают государственное дело.
До сих пор Матвея Ивановича не пускают. Жаль, что вы не спросили его сиятельство, почему такое неблаговоление к солитеру? Признаюсь, мудрено бы ему найти причину такого произвольного действия. Не говорите этого Семенову; он скажет, что я неосторожен…
Оболенский в последнем письме располагается оставаться в Туринске, но я его буду убеждать перекочевать… Не женить ли мне его и остаться между двумя счастливыми супругами старым холостяком?
Басаргин хочет перебраться в Курган, если мы уедем, но я не имею никакого вожделения к Кургану. Та же глушь, что и здесь, только немного потеплее.
Кар. Кар. все живет у Трубецких – мы с ней пересылаем друг другу нежности.
От Марьи Николаевны давно нет писем. И Сергей Григорьевич как-то замолчал. Я все-таки к ним пишу; пускай лучше бранят за частые письма, нежели за молчание.
Якушкин сообщил мне ужасные подробности убийства Собанского, – повар совершенный изверг.
Обнимаю Бобрищева-Пушкина здорового. Не хочу думать, чтоб он до сих пор хворал…
Прощайте, добрейшая Наталья Дмитриевна, имейте терпение прочесть и листок и полулистки, которые нечаянно попались под руку. От души желаю всем всего лучшего.
Ваш верный И. П.
71. Н. Д. Фонвизиной [220]
7 ноября 1841 г., Туринск.
…Наш триумвират, несколько вам знакомый, совершенно сибирская проза нараспев. Признаюсь, издали мне эта компания казалась сноснее, а как вижу ближе, то никак бы не хотел ими командовать. Надобно иметь большую храбрость или большое упрямство, чтобы тут находить счастие. Впрочем, я этим еще более убеждаюсь в ничтожестве сибирских супружеств. [221]
220
Публикуется впервые.
221
Речь идет о Басаргине, его жене и ее матери.
Душевно желаю, чтобы Свистунов доволен был своим уделом чистосердечно – притворяться всегда тоска, особенно в этом случае.
Насмешили вы меня вашей классификацией старых женихов. Благодарен вам, что вы по крайней мере хотите меня женить не здесь, а в России. Даже советую поместить меня в категорию Оболенского, а его можно обвенчать. Он найдет счастие там, где я, грешный человек, его и не примечу. Так по крайней мере мне кажется. Пожалуйста, отправляя его ко мне, снабдите аттестатом: я хочу знать ваше мнение; оно всегда оригинально, хотя иногда и не совсем справедливо, по-моему.
Насчет Володи с вами не согласен, но душевно желаю ошибиться. Пусть сбудутся ваши предположения о его характере; способности у него есть, но характер мне не нравится: он мне всегда казался бездушным, и оттого я никакой симпатии к нему не чувствую, хоть вообще люблю новое поколение…
Спасибо вам за ответ о Сутормине – он исправно занимается русской грамотой, явится со временем пред Коньком-Горбунком… [222]
Из Иркутска нового ничего нет. Завтра Машенькины именины. Там меня вспомнят. Но Марья Николаевна редко мне пишет – потому и я не так часто к ней пишу. Со мной беда. Как западет мысль, что я наскучаю, так непременно налево кругом сделаю. Не знаю, хорошо ли я думаю, – иначе не могу…
222
Пущин помогал молодому туринскому учителю Сутормину готовиться к экзамену в Тобольске на звание учителя старших классов. Автор «Конька-Горбунка» П. П. Ершов был учителем а тобольской гимназии, где должен был экзаменоваться Сутормин.