Записки об Анне Ахматовой. 1952-1962
Шрифт:
Но как же Марина Цветаева, оказавшаяся непоправимо глухой и слепой к деятельности советской цензуры (хотя и ощутила ее тяжесть на собственных произведениях), не спросила себя: да многое ли из сделанного Ахматовой (хотя бы в тридцатые годы) опубликовано и вообще известно мне? В 1940 году? Такого вопроса Марина Ивановна себе не задала. Жаль.
Она не читала ни «Реквиема», ни «Привольем пахнет дикий мед», ни «Немного географии», ни «И вот наперекор тому», ни «Здесь девушки прекраснейшие спорят», а из «Триптиха» (т. е. из «Поэмы без героя») узнала во время встречи с Ахматовой лишь первую часть, которую и приняла за «мирискусническую стилизацию» (сб. «Узнают…», с. 350–351). Не говорю уж о том, что ей остались неизвестны стихи Ахматовой, посвященные непосредственно ей, Марине:
ПоглотилаКак же в самом деле было Марине Ивановне судить по сборнику «Из шести книг» о том, что делала Ахматова «внутри себя»?
1954
21 24 декабря 1953 года на первой странице «Литературной газеты» была помещена моя статья «О чувстве жизненной правды» (настоящее название, уничтоженное редакцией, «Гнилой зуб»). В статье говорилось о лживости советской литературы для детей. Примеры были взяты, главным образом, из удостоенной Сталинской премии повести В. Осеевой «Васек Трубачев», а также из рассказов начинавшего тогда прозаика А. Алексина. На второй странице того же номера «Литературной газеты» было напечатано сообщение о расстреле Берия. Это дало повод сатирику Александру Борисовичу Раскину (1914–1971) прислать мне в подарок такую эпиграмму:
Не день сегодня, а феерия!Ликует публика московская.Открылся ГУМ, закрылся БерияИ напечатана Чуковская.22 Николай Николаевич Вильям-Вильмонт (1901–1986) —
германист, знаток и переводчик Гете, Шиллера, Гердера, Бехера, Томаса Манна. Ему принадлежит также книга: «О Борисе Пастернаке. Воспоминания и мысли». (М.: Сов. писатель, 1989.)
23 Василий Ардаматский (1911–1989) – журналист; он приобрел особую известность своим антисемитским фельетоном «Пиня из Жмеринки», появившемся в журнале «Крокодил» 10 марта 1953 г. – то есть за три недели до освобождения и полной реабилитации врачей-евреев. Как сообщает КЛЭ, Ардаматский – «автор очерков, рассказов, повестей, часто на документальной основе, о работе чекистов в годы Великой Отечественной войны» (т. 9). Юмореска в «Крокодиле» – в данном случае тоже была, по-видимому, работой чекиста, только уже не во время Великой Отечественной войны, а после.
24 Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990) – литературовед и артист. «Основные литературоведческие работы и рассказы Андроникова, – пишет о нем КЛЭ, – посвящены изучению биографии и творчества М. Ю. Лермонтова, а также архивным и текстологическим разысканиям». К этому следует добавить, что в молодости И. Л. Андроников был учеником Б. М. Эйхенбаума и Ю. Н. Тынянова: вот почему В. Б. Шкловский с такою горячностью напал на него за его излишне осторожную, отступническую речь о Тынянове.
Оценить вклад И. Л. Андроникова в советское литературоведение я не берусь. Меня всегда пленял, главным образом, дар Андроникова-артиста. Талант его необычаен и являл себя с особенным блеском, когда выступал Андроников не в большом зале, перед сотнями, и не на экране телевидения, перед миллионами, а в комнате, перед двумя-тремя – много десятью людьми. Я помню эти выступления с конца двадцатых и в тридцатые годы; Андроников, как и я, еще жил в ту пору в Ленинграде, сотрудничал в «ленинградской редакции» Детиздата, возглавляемой С. Я. Маршаком, и в журнале «Еж», возглавляемом Н. М. Олейниковым. Когда в редакцию, бывало, являлся Андроников, нашей работе, даже самой срочной, наступал конец. Начинался спектакль в театре одного актера. Ираклий превращался на наших глазах то в армянскую старуху, то в Алексея Николаевича Толстого, принимающего у себя на даче Василия Ивановича Качалова, то в Маршака, рассуждавшего о стихах, то в Чуковского, застрявшего в детгизовском лифте. Это был настоящий праздник искусства. Искусства – чего? Перевоплощения? Да, но не только, потому что Ираклий Андроников не просто походил в эти минуты на Жирмунского, Переселенкова, Н. Тихонова, Остужева или Штидри, но передавал и в слове, и в интонации,
Об И. Л. Андроникове см. 75, а также с. 532.
25 Лев Владимирович Руднев (1885–1956) – архитектор, художник-акварелист; профессор ленинградских и московских архитектурных вузов; с 1939 года действительный член Академии Архитектуры СССР. Руднев соорудил в Ленинграде памятник Жертвам Революции на Марсовом поле (1917–1919); в Москве – Академию им. М. В. Фрунзе (1932–1937, совместно с В. О. Мунцем), а также новое здание Московского университета на Ленинских горах (1949–1953).
Академия им. М. В. Фрунзе – военная; вот почему Л. В. Руднев был хорошо знаком с Ворошиловым.
26 Владимир Германович Лидин (1894–1979) – писатель, начавший печататься еще до революции, в 1915 году. Лидин – автор многочисленных рассказов, очерков, повестей и романов. Его перу принадлежит краткий очерк о встрече с Ахматовой (не имеющий, впрочем, к «Поэме без героя» никакого отношения) – «Вечер в Померанцевом переулке» (см. в кн.: Вл. Лидин. Люди и встречи. Страницы полдня. М.: Моск. рабочий, 1980, с. 200–202). Чего именно не понял В. Лидин в «Поэме…» или что из нее «вычитал» – не знаю; но знаю, что кривотолков «Поэма…» возбуждала множество, и они сильно тревожили Анну Андреевну, в особенности, если превратные толкования «Поэмы…» исходили от ее сверстников, помнивших, как и она, годы, предшествовавшие войне и революции. «Строже всего… [ «Поэму…»] судили мои современники», – сказано было Ахматовой в «Письме к NN», которое, собственно, этим осуждением и вызвано. (О «Письме к NN» см. на с. 148–149 настоящего тома.)
27 Мария Валентиновна Ватсон (1848–1932) – поэтесса, переводчица; Мария Валентиновна первая перевела «Дон Кихота» на русский язык не с других языков, а непосредственно с испанского, и притом полностью. Я помню ее уже старухой, с трясущейся головой; в молодости она была невестой Надсона; он умер у нее на руках.
28 М. П. Султан-Шах. М. Н. Волконская о Пушкине – см. сб.: Пушкин: Исследования и материалы. Т. 1. М.; А.: Институт русской литературы (Пушкинский Дом), 1956.
29 Обе фотографии М. Ф. Андреевой, которыми любовалась А. А., помещены во втором томе «Художественного наследства» на стр. 275 и 277 (Репин. Редакция И. Э. Грабаря и И. С. Зильберштейна. М.; А., 1949.) Обе сделаны в «Пенатах» у Репина, обе относятся к 1905 году; одна – это репродукция репинского портрета Андреевой, вторая представляет Марию Федоровну в мастерской художника: рядом с нею А. М. Горький, И. Е. Репин и жена Репина, Н. Б. Нордман.
Мария Федоровна Андреева (1868–1953) – актриса Московского Художественного театра, а впоследствии Большого Драматического в Петрограде. Она исполнительница ролей в драмах Ибсена, Гауптмана, Гуцкова, из отечественных же драматургов – Островского, Горького и Чехова. Начиная с 1903 года Мария Федоровна лет 15 была гражданской женой Горького.
М. Ф. Андреева еще до революции 1905 года вступила в партию большевиков. С 1918-го по 1921-й она была комиссаром театров и зрелищ в Петрограде, а с 1931-го по 1948-й – заведовала Московским Домом ученых.
30 Георгий Николаевич Оболдуев (1898–1954) – поэт. В печати стихотворения его почти не появлялись: при жизни – одно-единственное в 1929 году в № 5 журнала «Новый мир»; после смерти – несколько вещей в альманахе «День поэзии» (М., 1968), «День поэзии» (М., 1978) и в журналах «Огонек», 1989, № 48, и «Новый мир», 1990, № 8. В 1979 г. в Мюнхене вышел сборник стихов «Устойчивое неравновесие», подготовленный к печати А. Терезиным и В. Казаком, – и только через 12 лет – у нас. (См. Георгий Оболдуев. Устойчивое неравновесие / Составитель А. Благинин. Автор предисловия Лев Озеров. М., 1991.)