Записки опального директора
Шрифт:
– С удовольствием,- ответил тот, и, обращаясь ко мне, представился: - Рувим Фан-Юнг. Будем вместе жить и учиться.
По дороге в общежитие Фан-Юнг предупредил меня, что комендант наш - Ашот Аганесович Хуберов не очень вежлив со студентами и советовал не обращать на это внимание.
В этом я вскоре убедился, когда комендант, не подбирая слова, по-русски, с армянским акцентом возмущался поведением ректора, который, зная об отсутствии мест, направляет всё новых людей в общежитие. Он категорически отказался меня принять из-за отсутствия коек и постелей.
Рува заступился за меня и, взывая Хуберова к состраданию, попросил разрешить нам спать на одной
Трудно сказать, что подействовало на коменданта: то ли просьба Фан-Юнга, то ли мой жалкий вид на костылях, но он сменил гнев на милость и разрешил мне поселиться с Рувимом на одной кровати и даже дал нам вторую подушку.
В комнате, куда привёл меня Рува, кровати стояли почти впритык одна к другой в два яруса. Наша кровать была во втором ярусе.
Мы сходили на рынок, купили полулитровую банку кукурузной муки, и во дворе общежития на кирпичах сварили большую кастрюлю жидкой каши-мамалыги. Каша, хоть и была без жира, показалась нам довольно вкусной.
Наступил конец декабря и дни были самыми короткими. Легли рано и Рува мне долго рассказывал о себе, учёбе, быте, предстоящих экзаменах и о многом другом, что следовало мне знать в нелёгкой студенческой жизни.
58
Перечень предстоящих в январе экзаменов, сдача которых была обязательным условием моего пребывания в институте, внушал серьёзное беспокойство. Как в любом техническом ВУЗе, в первом семестре следовало сдать экзамены по высшей математике, физике, химии и начертательной геометрии, а на геологическом факультете, кроме того, нужно было сдать ещё геологию.
Я отчётливо себе представлял, как сложно мне будет сдавать экзамены по физике, высшей математике и химии, не прослушав курс лекций в первом семестре. Положение усугублялось тем, что я закончил только 9 классов средней школы и многое позабыл за прошедшие полтора года войны.
Что же касается экзамена по начертательной геометрии, которому должен был предшествовать зачёт со сдачей двенадцати чертёжных листов, то мне было ясно, что эта задача будет для меня совсем невыполнимой.
По сравнению с этими предметами, экзамен по геологии мне представлялся лёгким, так как было достаточно нескольких бессонных ночей, чтобы прочесть программные разделы курса в книгах и Рувиных конспектах.
Сессия ожидалась трудной и нередко возникала мысль, что я берусь за решение невыполнимой задачи и мне придётся оставить институт.
А учиться очень хотелось. Я охотно посещал лекции по всем предметам. Мне нравилась физика, химия, математика, но больше других доставляли удовольствие лекции по геологии.
Даииил Осипович Выдрин, декан нашего факультета и доцент кафедры геологии, любил свой предмет и свою специальность самозабвенно. Казалось, что эта любовь вытеснила у него все другие чувства и его ничего больше не интересует. Он жил рядом с нами в общежитии, в небольшой комнатке площадью 6-7 квадратных метров. Мы с Рувкой часто у него бывали, так как, по его просьбе, отоваривали его продовольственные карточки и ежедневно приносили ему продукты. Мы заставали его всегда в одном положении. То ли он читал, то ли что-то писал за небольшим столиком. За исключением этого столика, одного стула и металлической кровати всю его комнату занимали книги. Они были на самодельных полках вдоль стен, на подоконнике, на полу и даже на кровати. За книгами он забывал обо всём, в том числе и об еде. Если мы, по каким-то причинам, не отоваривали в срок его карточки, они пропадали, так как просроченные
В его поведении было много странного. Мы никогда не видели его в кино, на концертах, на отдыхе в парке, у реки или на прогулке. Он не был женат и ни с кем из женщин не встречался. Выдрин посвятил всего себя геологии.
На лекции он редко пользовался записями, тезисами или конспектами. Говорил образно, увлечённо и его всегда слушали с интересом. Он заряжал всех любовью к своему предмету.
Я не стал исключением и старался не пропускать ни одной его лекции. Когда возникала мысль, что мне придётся оставить институт после сессии, то больше всего было жаль потерять возможность учиться у Даниила Осиповича Выдрина.
А мысль эта меня посещала всё чаще по мере приближения зимней сессии. Когда я поделился своими сомнениями по поводу сдачи экзаменов с Рувкой Фан-Юнгом, тот моих опасений не разделил и взялся мне во всём помочь. Он был очень способным, хорошо знал все предметы, особенно физику и математику и умел всё доходчиво объяснять.
Своё обещание Рувка сдержал. Когда пришла пора экзаменов, мы приходили с ним в библиотеку ко времени её открытия и уходили оттуда последними.
Первым был экзамен по физике. К моему удивлению, я помнил этот курс из программы 8-го класса и мне не стоило больших трудов подготовить ответы на все вопросы, включённые в билеты. Только по некоторым вопросам, которые мне были не известны из школьной программы, понадобилась Рувина помощь. Для верности я попросил его проверить мои знания по экзаменационным билетам, и тот подтвердил готовность к экзамену. В итоге я получил первую отличную отметку в моей зачётной книжке.
Радости не было предела. С большим вдохновением я взялся за подготовку к экзамену по математике. Оказалось, что высшая математика на первом курсе не такая уже и сложная и, с помощью Рувы, я без большого труда одолел программный материал. Мои знания были оценены высшим балом и профессор зафиксировал это в зачётке.
Третьим по расписанию был экзамен по химии. Здесь в большей мере сказалось отсутствие 10-го класса и особенности предмета. За отведенные на подготовку три дня я не сумел в полной мере освоить и запомнить весь материал и мои знания были объективно оценены балом 4 (хорошо).
На начертательную геометрию отводилось только два дня на подготовку и я, естественно, и не пытался за это время изучить этот довольно сложный предмет. По совету Рувы я обратился к Выдрину с просьбой об отсрочке экзамена. Он поздравил меня с успехами в учёбе и с пониманием отнёсся к моей просьбе.
С учётом отсрочки очередного экзамена я имел целую неделю на подготовку к сдаче геологии, что имело решающее значение в освоении сложного материала. Даниил Осипович, который редко кому ставил высшую отметку по своему предмету, вывел в моей зачётке чёткими буквами «Отлично» и пожал мне руку в придачу.
Этот день мы с Рувкой отметили праздничным ужином. Вместо привычной мамалыги сварили дорогую рисовую кашу, купили на углу нашего общежития варёную сахарную свеклу и отоварили в магазине сахарные купоны подсолнечной халвой. Мы наслаждались необычными блюдами и с удовольствием пили зелёный чай со сладкой, вкусной халвой.
Это был важный день в моей постармейской биографии. Моё пребывание в институте не вызывало больше никаких сомнений.
59