Записки падшей ведьмы

Стрельцова Маша

— Ну вот, — продолжила курносая. — Потом звонят по другому телефону и просят — нам бы, мол, «Прекрасную куртизанку». А там тот же самый гнусный голос отвечает — «А это тоже я!»

Мы дружно заржали.

— А у тебя какое объявление? — утирая слезы, наконец спросила я.

— Да в том — то и проблема — я просто пишу — «Девушки». Надо что — то более изысканное, но без маразма. Никаких ключиков и страстей.

— Да уж, задачка, — вздохнула я. — И чего придумала?

— Да ничего в голову не идет, — призналась она. — Хочется действительно

элегантное и умное объявление.

Я задумалась, после чего твердо сказала:

— Я знаю, что тебе нужно!!!

— Ну? — с надеждой посмотрела она на меня.

— Как тебе такое объявление: «Для мужчин, любящих женщин, любящих мужчин»?

Ирка с минуту похлопала глазами, после чего посмотрела на меня и с уважением сказала:

— Ну, Лис, ты и умная…

— Да ну тебя, — отмахнулась я. — Это лет десять назад у какого — то мужского парфюма был такой рекламный слоган, вот и врезался в память необычностью.

— Великолепно! — с расстановкой сказала она. — Просто великолепно! Так, я в газету. Надо срочно успеть дать объявления. Ты, Ленка, поднимай ёлок, готовьтесь к работе. Чтоб к моему прихожу все были в сборе.

— Ясно, — кивнула курносая, и Ирка ускакала.

Ленка деловито перемыла посуду, протерла пол на кухне, после чего вышла в коридор и гренадерским басом возопила:

— Бабы!!! Подъем!!!

С минуту была тишина.

— Дело ваше, — громко сказала Ленка в пустоту. — Не встанете — мать на штраф посадит. Все слышали?

— Пошла к черту, — донесся хмурый голос из спальни.

— Хрен на вас, — согласилась Ленка и вернулась в кухню.

Через пару минут в дверях показалась мрачная растрепанная девица в ночной рубашке.

— Времени сколько? — с мученическим видом осведомилась она.

— Да полшестого уже — ответила Ленка.

— А мать когда придет?

— В шесть. Она в газету поехала.

— Ой блин! — недоверчиво воскликнула девица. — Это чего, полчаса на все про все?

— Спите дольше, — язвительно заметила Ленка. — Я вон уже — и после ванны и с макияжем!

— Блин, — простонала девица. — А поесть — есть чего — нибудь, или еще в магазин идти надо?

— Есть, есть, — успокоила ее Ленка. — Иди в ванну, а то Гульчитайка встанет и опять на час туда забурится.

Девица тут же исчезла.

— Это кто была? — кивнула я в сторону дверей.

— Это наша Окси, — с оттенком уважения сказала Ленка. — Ты не смотри что тут работает — у нее папаня профессор был, она у нас вся из себя умная.

— А чего тогда работает, если папаня профессор? — озадачилась я.

— Так а папаня с маманей враз убились на машине, а брательник ейный все наследство отмутил и Окси на улицу выгнал.

— Так прям и выгнал? — усомнилась я.

— А чего тут такого? — пожала она плечами. — Меня маманька тоже, как только я школу закончила, из дома выставила. Сказала мол — иди работай или учись, я тебя вырастила. А куда я пойду учиться — если в училище и то платно.

— А

работать?

— А работать — образование нужно! — отрубила она. — И плюс стаж!

— Так ведь есть работы, для которых не нужно образование, — заметила я.

— Ага, на рынке торговать, и ради вшивых двух тыщ зарплаты еще и хозяина — хачика обслуживать! — скривилась она.

— Слушай, Лен, — возмутилась я. — Ну что за национализм! И среди хачиков, как ты говоришь нормальных людей столько же, сколько среди русских! И подонков столько же!

— Ты, я смотрю, жизни вообще не нюхала, — снисходительно сказала Ленка. — К любому хачику устраиваешься на работу — то что он тебя трахает — это подразумевается.

Я подумала, после чего сказала:

— Лен, ты только не обижайся, ладно? Я просто понять хочу. То есть — работать у хачика и трахаться с ним — для тебя недостойно, так?

— Ой-ей-ей! — заносчиво сказала она. — Никак хочешь меня в мою работу проституткой ткнуть?

— Лен, но ведь это из огня и полымя. Ведь раз ты тут работаешь, значит это для тебя нормально, так? Но там бы тебя один хозяин трахал, а тут — сколько клиентов, а?

— Дура ты, — устало сказала она. — Тут — никто не знает. Пришла, обслужила, получила деньги и ушла. А раз никто из знакомых не знает — так никто не может и обвинить меня, ведь так?

Тут явилась замотанная в полотенце профессорская дочь, ныне проститутка.

— О чем базар? — осведомилась она. — Я Оксана.

— А я Маша, — представилась я.

— Ясно, — кивнула она. — Ленка, а ты чего ревешь — то?

— Ничего, — отвернулась к окну курносая.

— Тогда иди Гульчитайку подними, а то мать приедет — опять она под раздачу подпадет.

Ленка молча поднялась и ушла, старательно пряча лицо.

На пороге она остановилась и сквозь слезы сказала:

— Мне вчера на заказе замуж выйти предложили, так что недолго я вас терпеть буду, вот!

— Иди ты, — заржала Окси, — ты у нас после каждого заказа замуж выходишь!

— Ну вас! — истерично крикнула та, выбегая из комнаты.

Может я и правда дура и чего — то не понимаю? Я увидела, что Ленка оставила на столе свое простенькое серебряное колечко, положила на него руку и быстренько прошептала заговор на удачу.

Окси тем временем залезла в холодильник, шкафчики, микроволновку и скривилась:

— Опять пицца! У меня уж изжога от нее.

— Не хочешь — не ешь, — заметила я.

— Да уж, — вздохнула она. — Выбор простой. А ты чего у нас, новенькая?

— Господь с тобой! — испуганно открестилась я. — Я тут так, проездом. Сестра я Иркина.

— Ааа, — протянула она.

На кухню зашла прехорошенькая татарочка в ночнушке — явно Гульчитайка. Маленькая, пухленькая, с длинными черными волосами и огромными глазищами.

— Новенькая, что ли? — с порога спросила она у меня.

— Сестра мамкина! — ответила за меня Окси.

Гульчитайка тут же потеряла всякий интерес.