Записки прапорщика
Шрифт:
– Возможно.
– Так вот если бы мне их освободить...
– А как вы это сделаете в одиночку?
– А мандат-то на что?
– потряс он только что показанной мне бумажкой.
– Мне приказал товарищ Ленин, чтобы я здесь немедленно учредил Советскую власть. Нас, человек пятнадцать матросов, послали по разным городам.
– Трудненько вам будет, - возразил я.
– Пожалуй, один вы ничего не сделаете.
– Ничего, наша кривая вывезет. Мне можно будет у вас расположиться на ночлег?
–
"Удивительный тип, - подумал я.
– Приезжает один, с мандатом, и думает, что сразу же все может сделать".
Прошло часа полтора. В большом зале комитета зазвонил телефон. Снял трубку.
– Говорит Сухов из Совета, - услышал я.
– Не был у вас большевистский комиссар?
– Был.
– Куда он девался?
– Пошел по своим делам.
– Он говорил с вами?
– Да, приехал, мол, организовать здесь Советскую власть.
– Вы ему дали какое-нибудь поручение?
– Как я могу дать ему поручение? Я лишь расспросил, что делается в Питере. Он обещал зайти.
– Будьте добры ему передать, чтобы он зашел в Совет.
– Хорошо. А откуда вы узнали о его приезде?
– Нам звонил смотритель тюрьмы: пришел туда матрос с мандатом, сказал, что остановился в Совете, потребовал освобождения заключенных. И тот дурак выпустил всю тюрьму!
– Неужели?
Я был потрясен.
Прошло часа три. Климов не появлялся. Я отправился в гостиницу обедать. В столовой застал Сергеева и Дементьева.
– Слышал?
– закричал при виде меня Дементьев.
– Запасной батальон организовал у себя революционный комитет. Приехал какой-то комиссар из Петрограда, сказал, что существующий комитет распускается. Выбрали другой из большевиков. Выбранный комитет сместил начальника гарнизона и назначает своего!
Я рассказал им о Климове.
Отправились к зданию Совета. Там большое оживление. В зале для заседаний Совета за столом президиума говорит речь мой знакомый - Климов. В зале много солдат.
– Так что, - говорит он, - поскольку ваш Совет не отражает центрального настроения трудящихся масс, я по поручению Совета Народных Комиссаров объявляю его закрытым.
– Как?.. Что?.. Захватчики!..
– слышится со всех сторон.
– Никак нет, - продолжает Климов.
– Коль вы все соглашатели, мы выберем новый Совет из представителей настоящих революционеров.
Председатель Совета растерянно смотрит на происходящее. Между тем Климов, не давая опомниться, зачитывает список выдвигаемых в президиум собрания. Солдаты поднимают руки.
– Насилие над демократией! Большевистские захватчики! Вы не имеете права!
– Потише, товарищи, - строго остановил Климов.
–
Таким образом в течение нескольких часов, благодаря изумительной находчивости и энергии Климова, в Кишиневе бескровно произошла большевистская революция. Поздно ночью Климов пришел в комитет ночевать.
– Ловко, товарищ, вы провели!
– Чего же тут ловкого? Раз у меня есть приказ, я должен его выполнить, а солдатня только и ждала, чтобы кто-нибудь пришел и образовал новый Совет.
В течение нескольких дней я неоднократно сталкивался на улицах, в учреждениях, у себя в комитете с Климовым, неутомимо шагавшим из учреждения в учреждение, проводившим привезенную директиву. В течение следующего после захвата Совета дня он ликвидировал городскую думу, посадил туда новых людей. Кишиневские обыватели - к ним я отношу и бывших руководителей Совета - смотрели на все с величайшим удивлением: неужели это делается энергией одного человека?!
* * *
Вернувшись из типографии, где сдал в печать очередной номер газеты, разделся, чтобы ложиться спать, но неожиданно был вызван к телефону.
– Говорит Антонов, - услышал я.
– Приходи сейчас в комитет. Есть очень серьезные новости. Требуется немедленно заседание.
Быстро одевшись, я отправился в комитет, где застал Дементьева, Сергеева, Антонова, с ними три незнакомые мне личности. Один лет двадцати четырех, белокурый, хрупкого вида человек, сидя рядом с Дементьевым, вполголоса рассказывал, что делается в Питере. Двое других - коренастые солдаты с наганом за поясом.
– А вот и товарищ Оленин, - сказал Дементьев.
– Познакомьтесь.
– Рошаль, - назвал себя белокурый.
– Рошаль? Председатель кронштадтского Совета?
– Да, это я, - улыбнулся он.
– Много о вас слышал и читал.
– Обо мне много писали, больше, чем следовало бы.
Рошаль - лидер кронштадтских большевиков, против которого вели бешеную травлю газеты Временного правительства, когда кронштадтский Совет объявил самостоятельную Кронштадтскую республику.
Я представлял себе Рошаля человеком внушительного вида, серьезным трибуном - так его расписывали газеты. На самом деле это был почти мальчик чрезвычайно скромной внешности.
– Я назначен Советом Народных Комиссаров, - начал Рошаль, правительственным комиссаром при штабе румынского фронта и вот теперь хотел бы здесь посоветоваться с товарищами, как пробраться в Яссы и с чего начать. Слышал о вашем комитете как о сочувствующем Советской власти, поэтому в первую очередь - к вам.
Рошаль говорил не торопясь, негромким голосом, несколько картавя, при этом его бледное лицо передергивалось от нервного напряжения или от бессонных ночей в вагонах.