Записки прапорщика
Шрифт:
Через полчаса входит товарищ в кожаной куртке, высоких сапогах, лет двадцати пяти, с энергичным лицом, большими серыми глазами. Вопросительно останавливает свой взгляд на мне.
– Товарищ Каганович?
– угадал я.
– Да. Откуда?
– Вам письмо, - протянул я ему записку Свердлова.
Каганович быстро пробежал глазами.
– Вы где хотите работать?
–
– Здесь, в Питере, у нас уже достаточно товарищей, нам нужны деятельные работники в провинции.
– С удовольствием поеду.
– Куда хотите? В Сибирь, на Дальний Восток, Урал, Украину?
– Мне подошли бы Тула, Калуга.
– Отлично, там как раз у нас никого нет. Вам одну губернию, две?
– Не знаю, как у вас полагается. Я не буду протестовать, если вы дадите и две губернии. Например, Тульскую и Калужскую с пребыванием в Туле.
– Можно и так. А почему вы на Туле остановились?
– Я в Туле отбывал воинскую повинность. Знаю тульских военных. Имею некоторое знакомство с оружейными заводами, поэтому считаю, что на первых порах моя работа там пошла бы наиболее успешно.
– Правильно, раз есть связь с Тулой, валяйте в Тулу.
– А какие условия?
– спросил я.
– Мы вам дадим мандат, что вы являетесь ответственным организатором Красной Армии, затем дадим право беспрепятственных сношений по телеграфу с Петроградом. Содержание триста рублей в месяц.
– Я согласен.
Через полчаса у меня на руках мандат: "Предъявитель сего товарищ Оленин является ответственным по организации и формированию частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии в Тульской и Калужской губерниях.
Все организации приглашаются оказывать всяческое содействие товарищу Оленину при исполнении им возложенных на него заданий"
Тут же мне были выданы триста рублей - как месячное жалованье, и удостоверение на бесплатный проезд от Петрограда до
Тулы.
Мирная деятельность просветителя не получилась. Я опять военный.
* * *
До Тулы добирался с большим трудом.
Прежде всего в самом Петрограде на вокзале стоит невообразимая сутолока и давка. Помимо
Когда был подан для посадки поезд, тысячная толпа бросилась с боем захватывать вагоны. Мне удалось с трудом, через окно, забраться в вагон третьего класса, хотя в выданных документах значилось, что я имею право на проезд в вагоне первого класса. Занял место на самой верхней полке.
Минут за десять до отхода поезда раздались крики:
– Выходи!
В окно вагона увидел выстроенных перед ним человек пятьдесят матросов с винтовками и пулеметными лентами, надетыми крест-накрест через плечо.
– Говорят, выходи!
– неслись крики.
– Стрелять будем! В сторону вагона угрожающе направлено несколько винтовок.
– В чем дело? Почему выходить?
– В этом вагоне будет размещен отряд матросов.
Вот те на! Добытое с трудом место приходится покидать.
С совершенно естественной бранью публика потихоньку начала освобождать вагон, подталкиваемая окриками матросов.
Выбрался и я. Вещей у меня не было, поэтому надеялся забраться в другой вагон. Обежал весь состав. Однако не только влезть, невозможно руку просунуть. Вернулся к покинутому вагону и попросил старшего матроса разрешить ехать вместе с ними.
Старший, молодой безусый матрос, важно посмотрел на меня, нехотя прочитал протянутый мною мандат Всероссийской коллегии и, когда увидел, что я являюсь ответственным организатором Красной Армии, потрепал меня по плечу и произнес:
– Ну ладно, ты свой. Садись, братишка!
С матросами ехать было хорошо, в вагоне просторно, можно лежать, пить чай. К сожалению, часа через три несколько вагонов, в том числе и наш, сошли с рельсов.
Передняя часть поезда, не сошедшая с рельсов, отцепилась и отправилась дальше. Хвост же поезда с сошедшими с рельсов вагонами остался в поле. Лишь около четырех часов утра прибыл новый состав, и мы были перегружены в другие вагоны.
Через день я в Туле.