Записки путешественника с собакой

Зинзер Роман

Еще до нашей поездки на выставку я умудрился однажды пристать к моей студентке-надомнице, и попросить разрешения взять на руки ее зверя. Студентку звали Лариса. У Ларисы с недавних пор жил-был маленький смешной и белый как зарплата в Газпроме пес Гарри. Я не знаю, что Гарри был за порода, но выглядел он точь-в-точь как помесь болонки и шпица. Лариса просьбе удивилась, но позволила потискать Гарри. Я взял собаку на руки, поднес к лицу, обнял и поставил на место. Гарри тоже теперь выглядел удивленным. Потом я потер руками свои глаза. Ничего. Нет слез. Неужто, нет у меня собачей аллергии? Сигнал был хороший, но его

надо закрепить. Так мы поехали в Питер, на выставку собак. Закреплять результат.

Как все знают, Петербург – это дождь и лютый пронизывающий ветер и холод, но пару дней в году и там бывает приятно. Мы поехали летом и, конечно же, попали под дождь. Сильный и долгий питерский дождь. Летняя жара сразу спала, стало прохладно. До выставочного центра топать было километра три от метро. Нет, мы могли бы взять и такси или найти какой-то другой транспорт, но мы были туристами, путешественниками, а путешественники, как советские люди, на такси не ездят. Путешественники ходят. Поэтому мы шли, шли до выставочного центра на Васильевском острове и мокли.

– Знаешь у Дэвида Боуи есть песня и там строчка такая есть: «Было холодно и дождливо, и я чувствовал себя как будто я актер в фильме» Вот и мне кажется, что мы сейчас как актеры под дождем идем, а нас сбоку камера снимает. Фильм о любви, но печальный, – сказал я Насте.

– Твой Дэвид Боуи пусть лучше клеит обоуи, а нам бы найти, где дождевики купить», – сказала она.

Дождевики продавались в киоске по пути. Сорок рублей за штуку. Они были огромные, сине-белой расцветки, мы в них оделись и стали похожи на две банки сгущенки.

– А мы какую породу смотреть будем?

– Не знаю, – ответила Настя.

– Чтобы я бегать с ним мог. Беговой барбос нам нужен.

– Тогда наверно, корги нам не пойдет. Лапки то у них совсем от земли не видно.

– Ты корги хотела?

– Не то чтобы хотела, – сказала Настя. – Но корги мне нравятся.

– Лабрадор?

– Да, лабрадор мне очень нравится. Белый?

– Белый.

– Значит лабрадор, – сказала Настя.

Вход на выставку стоил триста рублей. Мы купили билеты, вошли и стали ходить и смотреть. Кругом были псы, псы, в клетках, без клеток, они танцевали, они ходили, они пахли, а мне было хоть бы хны. Нет аллергии. Нету!

– Какие же они здоровые, – сказала Настя.

– Кто?

– Лабрадоры.

– Ну-у, да.

– А кто еще есть? А то я совсем пород не знаю.

– Мне овчарка нравится.

– Тоже очень большие.

– Тут же дело не в размере… Да и вообще, если у меня аллергия, то выбор наш будет очень ограниченный.

– Так нет же у тебя аллергии. Вон сколько собак кругом, а ты как огурчик, – сказала Настя.

Аллергии у меня не было. Потом, когда мы вернулись домой, я сходил в заведение по сдаче анализов и там мне сказали, что переживать не о чем. Но лабрадора мы не завели. Слово за слово, форум за форумом и белый лабрадор отошел на задние планы, приюты бездомных собак тоже – может быть, потому что мы с Настей бессердечные, может быть, по другой причине. Мы купили бордер-колли – может быть потому, что Википедия говорила, что это самая умная собака, может быть потому, что в детстве я слишком много смотрел фильм «Бейб» – бордер-колли там был одной из главных действующих лиц. Не знаю, почему мы купили бордера. Никакой смешной

и оригинальной истории с появлением Чарли у меня не придумалось. Ни в жизни, ни для этой книжки.

***

Когда мы выходили грузиться в машину, чтобы ехать в дальние дали, у нашего подъезда cидели алкаши. Это были наши привычные алкаши района Южное Чертаново, они сидели здесь почти каждый день и пили пиво. Когда шла какая-нибудь важная футбольная игра, они вытаскивали из окна первого этажа телевизор с длинным проводом, подвешивали над телевизором зонт от неожиданного дождя и наслаждались. Настоящих имен наших алкашей я не знал, но каждому из них у меня было прозвище.

Сегодня алкаши просто сидели и пили. Было утро, восемь или девять утра – мы с Настей решили выспаться перед дальней дорогой и рано не ехать. Алкаши поздоровались с нами, а я почему-то вместо привычного «Здрасьте», сказал «Хеллоу».

Один из алкашей, я за глаза зову его Аденомой, поднял голову и посмотрел на нас, а потом на наши баулы.

– Хеллоу было вчера. А сегодня хероу, – сказал он.

Мы улыбнулись и пошли к машине.

– Мне бы остроумие Аденомы, – сказал я Насте.

Аденомой я зову этого подъездного дядьку без особой причины. Просто так сложилось. Наверно у него есть какие-то проблемы со здоровьем – у него постоянно красное опухшее лицо и большой-пребольшой живот, но вряд ли это связано хоть как-то с функцией его предстательной железы. Аденома – нормальный товарищ. Безобидный. Разве что пьет много и все время болтается возле подъезда. Надо будет узнать о нем побольше.

– Я вернусь еще на Чарли документы взять, – сказала Настя.

Документов у Чарли было два – бумажка для белорусских пограничников и бумажка для польских – обе нам пришлось получать с боями. Точнее даже не так. Сами бумажки достались нам легко и просто, но сам путь к их получению оказался тернист и очень такой российский путь – когда ничего не работает как надо, но люди тебе попадаются чаще хорошие, и общими усилиями вы преодолеваете все препоны. Если люди попадаются плохие, то по получении денег они тоже становятся хорошими, и любая проблема взаимоотношений маленького человека и государства решается путем игнорирования государства и его правил.

– Ну а что, тут все просто, – сказал нам ветеринарный врач нашей местной клиники – лысый дядька с волосатыми руками и козлиной бородой по фамилии Лось. – Сейчас – чип, потом прогоним глистов, через неделю – уколем от бешенства, а через месяц и все справки сделаем. Вы просто ко мне снова запишитесь, и мы все задокументируем.

Мы позвонили в клинику записаться, но доктор Лось в этот день был занят, а других врачей то ли не было, то ли справками они не занимались. Мы поехали в другую клинику.

– Вам на выезд в Шенген? – спросила нас женщина-врач. Голос у нее был уставший, а руки поцарапаны. Тяжело это наверно быть ветеринаром в государственной клинике. Хотя, с другой стороны, наверно, чтобы стать ветеринаром, надо действительно любить животных. Чтобы стать человечьим врачом, любить людей совсем не обязательно. Даже скорее наоборот. Так мне иногда кажется. Ладно, не отвлекаюсь.

– Да, нам бы справку, – сказала Настя врачу.

– У нас Интернета нет сегодня. А без Интернета я не смогу проверить ваш чип и заполнить документы.