Записки Русалочки
Шрифт:
В этот момент я чертовски пожалела, что не могу говорить и дать отпор, как Эрни. Но Эрни прекрасно понял, в какой ситуации я оказалась, и тут же поспешил мне на выручку.
— Это, как вы изволили выразиться, молодая леди… Она подруга Иво. Не сомневаюсь, что вы наслышаны о крушении яхты «Дуврский голубь» рядом с Белыми Скалами. Дона была экскурсоводом и потеряла голос, спасая пассажиров «Голубя».
— Да-да, что-то припоминаю, — хитро прищурил свои масленые глазки Боркью. Во мне зародилось беспокойство, я чувствовала, что этот человек что-то задумал. — Значит, экскурсоводом? — обратился он ко мне. Я кивнула. — И, если не секрет, молодая леди, сколько же вам платят за эту… работу. — Пауза была довольно долгой, Боркью
«Совершенно спокойно, мистер Боркью, — написала я. — Без ущерба для здоровья и риска для жизни». Ответ получился резким, но я не считала, что какой-то Боркью имеет право унижать и поучать меня. Увы, мой ответ его только раззадорил.
— Замечательно, мисс…
— Дона, — подсказал Эрни.
— Замечательно, мисс Дона… Но неужели вы не чувствуете потребности в деньгах, не чувствуете желания обладать ими и тратить столько, сколько вам заблагорассудится? Что вы можете позволить себе из того, что имею я? Свежие устрицы с бокалом розового шампанского на завтрак, почетное членство в клубе по гольфу, дорогие подарки любимым женщинам, новинки, которые могут только сниться простому смертному?
— Послушайте, Боркью, — попытался заступиться за меня Эрни, — вам не кажется…
Но я не дала ему закончить, показав, что хочу ответить на этот вопрос сама. Я начала было писать ответ на своей дощечке, поеживаясь под пристальным взглядом Боркью, но тут вмешался Иво, который, как выяснилось, слышал часть нашего разговора.
— Не затрудняй себя писаниной, — сказал он. — Объясни мне, а я переведу.
Лицо Иво выражало смесь негодования и презрения, которое было явно адресовано Боркью. Видно было, что Иво с трудом сдерживался, чтобы не наговорить гадостей этому типу.
Рядом со мной сидели два человека, которые готовы были заступиться за меня, но, тем не менее, предоставили мне возможность ответить. Я почувствовала себя увереннее, бодрее и жестами объяснила Иво, что я хочу сказать. Он улыбнулся, довольный ответом, и перевел для Боркью:
— Дона может позволить себе очень многое. То, что недоступно людям денежным, но лишенным воображения. Тихие сумерки, пропитанные медом и сладким ароматом акации, розовый сад, в котором у каждой розы есть свое имя, мечтательное одиночество, овеянное легким ветерком, запах моря, цветы на Белых Скалах, вид которых порождает массу фантазий… Вас интересует продолжение списка, Боркью? Или вам этого достаточно?
— Не сомневаюсь, что в Доне умер второй Роберт Бернс, — съязвил Боркью, которого мой ответ поставил в тупик. И ему, Боркью, истинному аристократу, очень не хотелось, чтобы это заметили. — Но все это слишком призрачно… Не уверен, что необеспеченная старость будет порождать в ней такие же фантазии…
Иво вновь перевел для Боркью мой ответ:
— Дона считает, что, какой бы ни была ее старость, она встретит ее достойно. А погоня за «пошем» — удел людей, лишенных возможности мыслить свободно и иметь обо всем собственное мнение…
— «Пош», — усмехнулся Боркью, — это модное словечко вовсе не отражает потребностей аристократического общества. Мы не стремимся выделиться из толпы. Нам незачем этого делать. Мы и так — избранные.
— И тем не менее, — снова перевел Иво, — вы гонитесь за модой, вы ежеминутно подчеркиваете свою избранность, вы не сможете жить без своих денег и титулов. Если у вас отобрать все это, вы будете беспомощны, как дети,
Боркью побледнел как полотно и уставился на меня безумным взглядом. По всей видимости, я нанесла ему жесточайшее оскорбление. В тот момент я не удивилась бы его фразе: «если бы вы были мужчиной»… Но он ее не произнес, потому что, подозреваю, залепить мне порядочную оплеуху мешал ему не мой пол и даже не его аристократизм, а наличие рядом со мной людей, готовых за меня вступиться.
Эрни и Иво смерили его презрительными взглядами. На секунду мне даже показалось, что они гордятся тем отпором, который я дала Боркью. Кто бы мог подумать, что Иво, который по логике вещей должен был отстаивать позиции Боркью, будет на моей стороне. Хотя сейчас это было для меня естественно. Сейчас, когда я знала Иво гораздо лучше, чем раньше…
— Где вы ее нашли? — внезапно вмешался в разговор Иллиан, который внимательно слушал мои выпады против Боркью. — Какая резкость во взглядах… Какая категоричность… Хотя, как можно ожидать гибкости мысли от девушки, которая работала, кем вы там сказали…
— Экскурсоводом… — Лицо Иво исказилось. Карий взгляд заволокли тучи, которые готовы были вот-вот разорваться громом и молниями. С одной стороны, мне, конечно же, было приятно, что Иво заступается за меня, но с другой… Мне стало по-настоящему страшно. Я ни разу не видела Ивора Видхэма, выведенного из себя. И, честно говоря, не хотела увидеть. Поэтому я незаметно дернула его за рукав пиджака и объяснила, что меня совершенно не интересует, что там говорит обо мне этот заносчивый тип Иллиан. Иво понимающе кивнул. Он увидел, что я не хочу ссоры, и постарался взять себя в руки. — У вас есть свое мнение, Иллиан, а у меня — свое. Думаю, каждый останется со своей моралью. Но я очень прошу вас, не задевайте Дону. Она ничем этого не заслужила.
Тон, которым Иво произнес эту речь, был вежливым, но твердым. Иллиан, кажется, понял, к чему могут привести оскорбления в мой адрес, и поспешил сменить тему. А вот Боркью… Боркью весь вечер поглядывал на меня исподлобья. Теперь к сальности в его взгляде примешивалась еще и ненависть. Ненависть к таким, как я: бедным, но умеющим постоять за себя… Я не боялась Боркью, но все же… Такой взгляд я уже видела, и его обладатель доставил мне немало боли…
Позже, когда мы вернулись к Иво, я все-таки набралась смелости и спросила у него, зачем ему нужно было везти меня на этот ужин. Мой вопрос застал его врасплох. Кажется, он не собирался объясняться. В глазах застыла какая-то нерешительность, смущение. Как у мальчишки, которого родители поймали у шкафа с банкой варенья в руках. Но я хотела получить ответ, и Иво это понял.
— Не знаю, поймешь ли ты, Русалочка… В компании Иллиана я всегда чувствовал себя отвратительно. Ну это ты, думаю, уже поняла. Однако я вынужден соблюдать эти проклятые условности с ужинами, обедами и всем прочим… Алисия — его сестра и моя невеста. Из-за нее я участвую в этом представлении, фарсе, который называется «светской жизнью». Правда, ее мне скрашивает присутствие Эрни, а теперь и твое… И потом Алисия… Я должен был показать тебя всем этим людям, чтобы они не думали, что мне есть чего стесняться… Знаешь ли, многие люди совсем не то думают о наших отношениях, и поэтому я решил расставить точки над «i»… — Он запинался, и я видела, что ему совсем не просто говорить об этом. Признаться, и мне непросто было слушать его. Я не могла и помыслить о том, что между мной и почти женатым человеком может быть что-то большее, чем простая дружба. Но кто-то мог, и нельзя было сбрасывать этот факт со счетов… — То, что мы приехали вместе, должно было положить конец сплетням за спиной. Я не циник, и все прекрасно об этом знают. И то, что я пришел с тобой, доказывает, что мне нечего скрывать…