Записки русской гейши

Широкова Юлия

Мы познакомились два с половиной месяца назад, случайно оказавшись за одним столом. Первое о чём он меня спросил — нет ли у меня старшей сестры? Нет, только младшие братья. Оказалось, я очень похожа на его первую русскую любовь, на которой десять лет назад он чуть не женился.

Он начал эффектно ухаживать за мной — на первом свидании привёз меня в русский ресторан, а после ужина дал сто тысяч йен и высадил около “Маруи” со словами: ”Купи себе что-нибудь в подарок, а я через час за тобой заеду”. За все шесть поездок это был первый случай, когда мужчина повёл себя таким образом — все

остальные предпочитали таскаться по магазину следом за мной, действуя на нервы жалобами на усталость.

В первую ночь он тоже меня поразил — своим темпераментом. Когда он целовал меня между ног, я, вместо того чтобы расслабиться и получать удовольствие, беспокоилась о том, как бы он мне клитор не отгрыз. В ту же ночь стало понятно, что ему требуется такая же неистовая партнёрша, которая бы беспрерывно стонала и извивалась под ним. Изображать страсть, я сочла ниже своего достоинства. Он упрекнул меня в том, что я его не люблю, что для меня это только секс, а его такие отношения не устраивают. Но мы продолжали встречаться, хотя и все последующие наши ночи были такими же разочаровывающими…

Я предлагала ему расстаться: ”Ну, попробовали — не получилось, бывает, в конце концов, мы оба взрослые люди”. Но он наотрез отказывался: ”Расстаться всегда успеем, — говорил он, — Ты красивая, умная и порядочная женщина — такие не часто встречаются, поэтому я не хочу так быстро сдаться, отпустив тебя, хотя и чувствую, что у нас ничего не получается…”

К половине второго ночи клуб снова полон. Кондиционер не справляется с сигаретным дымом, караоке надрывается, девчонки и гости пьяны, стафы взвинчены. Ишиваки не теряет надежды меня доконать — то он таскает меня по всем столам, не давая передохнуть, то оставляет одну на вэтинге, чтобы всем было видно, что я на фиг никому не нужна. Но мне всё равно. Мне не хочется работать — мне хочется спать.

Я сижу в кресле за стеклянной перегородкой, которая отделяет меня от остального клуба, рассматриваю гостей в деловых костюмах и девчонок принарядившихся в честь субботы, светло-зелёные диваны и кресла, металлические столы, пальмы в кадках, цветы в корзинах, зеркальные шары под потолком…

Я засыпаю и мне снятся ярко-синие волны, тёмно-жёлтый песок, какие-то люди вокруг и я, карабкающаяся куда-то вверх по песку, из-за боязни прилива, который может унести меня в океан…

— Джулия, просыпайся! — Ишиваки трясёт меня за плечо. Я открываю глаза и вижу не молодого мужчину и двух японок, которые садятся за те столы, где обычно вэтинг. Я сразу же встаю и иду в туалет. Расчёсываю волосы, поправляю макияж, с раздражением думая о том, что сейчас придётся работать. Ещё раз пытаюсь дозвониться до Сатоши, от души жалея, что у него нет автоответчика — мне хочется сказать ему все самые грязные ругательства, которые я знаю на русском и японском языках.

Ишиваки ведёт меня за стол к только что пришедшим гостям. Какая-то гнилая компания. Женщинам на вид лет сорок пять — пятьдесят, одна в парике и в кимоно похожа на гейшу, другая в ядовито-розовом костюмчике с короткими рукавами и короткой юбкой — такие выдают в качестве рабочей одежды в самых дешёвых хостос-клубах. Мужику тоже лет

пятьдесят, по виду мерзавец и проходимец. Все трое — явные неудачники. Они пьют виски, курят и смотрят на мои сиськи. Общаться с этими обломками жизни мне не хочется, поэтому я наливаю себе в стакан воды со льдом и молюсь о том, чтобы меня поскорее отсюда забрали или посадили ещё какую-нибудь девчонку.

Они начинают разговор первыми — спрашивают, говорю ли я по-японски, я с большой не охотой признаюсь, что говорю. Оказывается, что женщины мои коллеги — они работают в хостос-клубе для любителей пожилых дам. Мужик, пришедший с ними, их гость, но этот любитель старушек проявляет больший интерес ко мне, чем к ним, впрочем, я ведь тоже уже давно не двадцатилетняя… Автоматически поддерживая с ним беседу, я прислушиваюсь к тому, о чём говорят женщины, потому что они говорят обо мне. Обсуждают настоящая ли у меня грудь или силиконовая. Та женщина, что в костюме, сидит рядом со мной, неожиданно быстрым движением руки она хватает меня за одну грудь и сразу же отпускает.

— Настоящая, — констатирует она результат исследования своей подруге.

— Лесбиянки! — обзывает их мужчина, обнажая в оскале, который у него означает улыбку, железные зубы. Я в шоке, но, не потому что незнакомая женщина прикоснулась к моей груди, а потому что я обратила внимание на её руки. Она ловит мой взгляд и объясняет, что несколько лет назад случайно обожгла их кипящим маслом, на котором жарила тэмпуру.

— Хорошо умереть, пока у тебя такое лицо и такая грудь, — говорит та, что в кимоно абсолютно серьёзно, вторая согласно кивает головой. Мне становится жутко.

— Просто в Японии я растолстела, поэтому грудь и выросла, когда я худая, то она значительно меньше, — говорю я.

Ишиваки отзывает меня со стола, вместо меня приводит Нику — ей уже тридцать лет и она не может похвастаться большой грудью, зато у неё на руке золотой с бриллиантами “Ролекс”, который ей недавно подарил японский любовник. Боюсь, это доконает бедных женщин, но это уже не моя проблема.

— У тебя риквест, — говорит Ишиваки.

“Всё-таки пришёл собака!” — думаю я со злорадным торжеством, но за столом, к которому меня подводят, сидит не тот, кого я надеялась увидеть.

11.

— Это не ошибка? — спрашиваю я Шурика, сев рядом. — Ты, правда, заказал меня?

— Да, а почему нет? — отвечает он.

— Потому что я не отношусь к числу твоих подруг, и с Наташей тоже не дружу, поэтому, если ты решил с ней помириться, а меня выбрал посредником в переговорах, то ты промахнулся.

— Я знаю, что ты с ней не дружишь — ни с ней, ни с другими девчонками, они все тебя не любят, хотя, я так и не понял почему…

— Я тоже не понимаю, но мне это и не слишком интересно, честно говоря…

— Может именно поэтому?

Я только улыбаюсь в ответ.

— Я не собираюсь возвращаться к Наташе, — говорит он и прикуривает сигарету, не позволив мне поднести зажигалку.

— Тогда в чём же дело? — спрашиваю я.

— Не знаю. Может просто, разнообразия ради, захотелось поговорить с умной женщиной?

— А с чего ты взял, что я умная?

— По глазам видно.