Записки сервера

Недавно я получил от своего знакомого, Кости Чижова, небольшую бандероль. Вскрыв ее, я обнаружил только общую тетрадь с фотографией группы «Энигма» на обложке. Ни письма, ни записки…

Удивился я этому несказанно. Мы ведь с Костей едва знакомы. Ну, трудились когда-то в одном НИИ, но в разных отделах и по работе практически не соприкасались. Потом я начал писать фантастику, из института уволился и настолько отдалился

от прежней жизни, что, получив бандероль, Чижова и вспомнил-то с трудом.

Руководствуясь принципом «все налитое должно быть выпито, а все написанное — прочитанным», я открыл тетрадь, надеясь, что на одной из ее страниц найдется объяснение, почему именно мне Чижик прислал свои «Записки сервера». И вот что я прочитал…

Мой приятель, Толик Гордеев — человек по-своему интересный и по-своему уникальный. Конечно, я понимаю, уникальным по-чужому быть нельзя, иначе какая же это уникальность? Но все равно, одно дело собирать марки или, допустим, коллекционировать фотографии баб, с которыми переспал, — это каждый дурак может — и совсем другое оклеивать туалет квартиры патентами на собственные изобретения. Впрочем, ни одно из них Гордееву внедрить не удалось, и когда в нашем НИИ зарплата конструктора первой категории достигла абсолютного минимума, 12 баксов в месяц, он оформил отпуск за свой счет и начал — чтобы вы думали? — продавать платьица для кукол Барби. Жена шила, дочь ей помогала, а он торговал. И, надо сказать, довольно успешно. Во всяком случае, денег ему хватало, чтобы апгрейдить свой домашний комп не реже раза в год. А уж владел он им виртуозно, даром что по образованию конструктор. Это я понял, еще когда в том же НИИ работал и Гордеев ведущим конструктором по моей теме был. Он тогда на самом что ни на есть примитивном Бэйсике написал коротенькую, но очень эффективную программку, которая могла бы сэкономить нам кучу времени на следующем этапе работ. Но финансирование, естественно, обрезали, тему прикрыли и никакого следующего этапа не было. Впрочем, компьютер у Гордеева не простаивал. Он его приспособил, например, для того чтобы неповторяющиеся узоры для бисерных ожерелий, входящих в комплект платьев этих самых Барби, разрабатывать.

Я из НИИ тоже ушел, сменил пару работ и прибился к одному компьютерному журналу — им надо было статьи с английского регулярно переводить. Переводами я подрабатывал еще когда работал в НИИ, так что чувствовал себя на новом месте довольно уверенно. Платили не бог весть сколько, но зато мне не приходилось никого обманывать, кидать или разбираться по понятиям с братками — я к этому так и не смог привыкнуть, ни за время перестройки, ни в эпоху прихватизации, ни в период олигархов.

Гордей, судя по всему, тоже остался мельчайшим предпринимателем. Во всяком случае, когда я его встретил на Андреевском спуске, он все так же продавал платьица. Правда, теперь к ним добавились еще и водяные ракеты.

— Смотри, какая замечательная конструкция получилась! — объяснял мне Гордей. — Пластиковая бутылка выдерживает до восьми атмосфер. Ракета у меня двухступенчатая. Первая бутылка соединена трубочкой со второй, причем так, что…

Я в конструировании никогда не был силен и нить рассуждений утерял очень быстро. Понял только, что конструкцию он запатентовал, поднимает она до килограмма полезной нагрузки на высоту десятиэтажного дома и вполне может быть использована в качестве средства доставки небольшой боеголовки в квартиру какого-нибудь нежелательного элемента.

— Я их продаю как детские игрушки, но о возможности подобного применения, конечно, умалчиваю, — ухмылялся Гордей. — Да и не сможет никто, кроме меня, превратить ее в тактическую ракету ультрамалого радиуса действия.

За

те три года, что мы не виделись, Гордей почти не изменился. И даже выпавший еще во время работы в НИИ передний зуб не вставил. Как он ухитряется не шепелявить? У меня однажды пломба на переднем зубе выпала и щель образовалась, так язык, словно арестант из тюрьмы, все время норовил в эту крохотную щель вырваться, и я немедленно начал шепелявить. А Гордей… Он даже в этом уникален.

— Иностранные шпионы вокруг тебя еще не вертятся?

— Меня скорее наша налоговая в кутузку посадит, за уклонение. А шпионы… Теми вещами, которыми я занимаюсь, шпионы обычно не интересуются.

Гордею явно хотелось с кем-то поделиться своими идеями. Еще когда мы вместе одну ОКР делали, он очень любил свои творческие способности демонстрировать — словно красивая женщина, не упускающая возможности показаться перед мужчинами в новом платье. Секунду подумав, я задал вопрос, которого так ждал от меня Гордей.

— А чем ты сейчас занимаешься?

Время у меня было, все равно просто так гуляю, воздухом дышу. Почему бы не сделать человеку приятное? Очень уж Гордею хочется душу излить, а жене, наверное, он своими идеями уже надоел до смерти.

— Разрабатываю проект: стопроцентно надежная, саморазвивающаяся глобальная сеть мобильных компьютеров с нулевыми затратами на эксплуатацию и ремонт.

— Стопроцентной надежности не бывает, так же как и нулевых затрат, мгновенно ответил я. — Лучше бы ты вечный двигатель изобретал.

— Причем тут вечный двигатель?

— Больше шансов добиться успеха.

— Вот видишь, даже ты, бывший руководитель темы, с ходу отвергаешь непривычные идеи. Что же говорить о других? — огорчился Гордей. — Мне и обсудить-то свои проекты не с кем.

Мне показалось, еще немного — и он заплачет.

— Ну… Есть же законы физики, законы сохранения, закон возрастания энтропии… Ты, надеюсь, не собираешься ниспровергать всю физику?

— Нет, конечно, — возмутился Гордей. — Но жизнь тем и отличается от мертвой природы, что уменьшает собственную энтропию — правда, за счет увеличения энтропии окружающей среды, так что в целом энтропия, как и положено, возрастает.

— Причем здесь жизнь?

— Ты читал «Возвращение Рамы» Артура Кларка?

— Не помню. Вряд ли. Разве мы о литературе говорим? То компьютеры, то жизнь, то Кларк… Причем здесь сапоги?

— Какие сапоги? А… Так вот, в этой книге описан космический корабль, совершающий длительный межзвездный перелет. И все его системы управления построены на живых организмах. Они рождаются из эмбрионов, замерзших во льду питательного бульона. Когда температура внутри корабля повышается из-за приближения к звезде и бульон становится жидким, служебные организмы быстренько оживают, вырастают, выполняют — инстинктивно возложенные на них задачи и, породив новые эмбрионы, растворяются и замерзают в том же бульоне. Корабль, пополнив запасы энергии, уходит от звезды и летит к следующей. Понимаешь? Ни один механизм не выдержит тысяч лет бездействия при низких температурах, а вот спора бактерии или эмбрион животного — выдержит! Жизнь не только чрезвычайно хрупкая штука, но и чрезвычайно надежная!

— Я где-то читал, что жизнь на Земле зародилась, возможно, из микроорганизмов, попавших в атмосферу из хвостов комет. Споры действительно сохраняют способность к «всхожести» тысячи, а может и миллионы лет. Но причем здесь компьютеры?

— Ты слышал что-нибудь о технологии Bluetooth? — в очередной раз круто изменил тему Гордей. Английский у него плохой: он сказал почти по-русски, блу-тус, и мне пришлось пару секунд догадываться, что он имеет в виду. Или это ему дырка в зубах мешает правильно говорить? Кстати, насчет зубов…