Записки Шанхайского Врача
Шрифт:
«Богом-проклятый-сукин-сын», — воскликнул Дьюи, и мы отправились в наш салон. Бар был открыт, заказав виски с содовой, мы сели играть в кости. Вскоре принесли вечернюю газету. В ней была небольшая заметка: «Землетрясение в Сингапуре. Сегодня в 10:50 утра на острове Сингапур произошло землетрясение. Длилось оно пять секунд. Сотрудники метеостанции говорят, что, хотя у них нет инструмента для измерения силы землетрясения, его можно считать незначительным». Дьюи оживился, послал боя за пароходными бланками для писем, специально отпечатанными для пассажиров, вырезал заметку из газеты, приклеил ее на бланк, а под ней написал: «Повторяем: мы не были пьяны. Доктор Смольников. Полковник Дьюи», - и сбоем отослал письмо капитану. Вечером мы получили назад наше письмо, на котором внизу карандашом было приписано: «Я был на берегу и ничего не заметил, значит, пьян был я. Барклай». Этот документ я сохранил.
Дьюи все еще ходил в своих длинных брюках и снова стал жаловаться мне на жару. Мы возобновили нашу дискуссию.
Дьюи сдался. Он пошел к портному, и назавтра в его каюте лежали шесть пар белоснежных шортов. Он очень смущался, когда на ужин пришел в кают-компанию в шортах. Но никто этой перемены не заметил: теперь он был одет, как все. Уже будучи в Пенанге, мы случайно столкнулись с группой американских миллионеров, которые зафрахтовали океанский лайнер «Президент Монро» и совершали на нем кругосветное путешествие. Они разговорились с нами. Все начало беседы Дьюи держался несколько в стороне, как будто у него была особенно заразная форма проказы, но когда очередь здороваться дошла и до него (все американцы были в мокрых от пота, мятых, длинных брюках), он сказал: «Леди и джентльмены, прошу извинить меня за шорты, я стопроцентный американец». Потом отвел меня в сторону и шепнул: «А вы правы, док, насчет эфира. Действительно играет».
Вечером 14 января 1948 года мы покинули Сингапур и рано на рассвете пришли в порт Суаттенхам. Река, ведущая в порт, так заросла в устье какой-то высокой травой, что для непосвященного было неясно, как капитан мог ориентироваться. В самом порту река похожа на Вампу в Шанхае, с той лишь разницей, что там у самой воды по глинистым берегам бегают многочисленные крабы, а тут прямо под сходнями лежат и нежатся десятки крокодилов, не очень больших, длиной с раскладушку, может, чуть длиннее, но совсем не приятных. Дьюи, увидев их, очень обрадовался. Еще бы! Старые знакомые.
Сам порт - удивительно симпатичный городок. Одна широкая асфальтированная улица ведет неизвестно куда, а вдоль нее - большие подстриженные лужайки, скорее, целые поляны. На них на довольно большом расстоянии друг от друга (во избежание пожара) стоят бунгало - летние домики на сваях, с большими верандами. Поляны с домиками разделены узкими асфальтированными улочками, никаких заборов нет, и создается впечатление, что весь городок состоит из ста бунгало и ста лужаек.
В порту мы простояли пять дней: что-то сгружали, что-то нагружали - нас это перестало интересовать. У нас были свои заботы: кончилось пиво. А еще пишут, что при современной технике мореплаватели не терпят никаких лишений! Вообще непонятно, почему пиво для пассажиров не могли купить в порту. Старший стюард сказал, что капитан отказался это сделать, поскольку впервые в его практике пассажиры за такой короткий срок выпили на корабле запас пива, которого должно было хватить до Лондона. Но возможно, старший стюард сказал неправду, предполагая как-то извлечь из этой ситуации собственную выгоду. Ведь старшие стюарды склонны к коммерческим сделкам. Ричард Гордон в своей книге «Доктор в море» авторитетно заявляет, что они с удовольствием продали бы и трубы парохода, если б думали, что это сойдет им с рук. Как бы там ни было, двинуться без необходимого запаса пива в Индийский океан - все равно, что выйти в море без запасных якорей. На удачу, рядом стоял английский корабль, на котором, как оказалось, кончилось виски, и Симмонс, договорившись с нашим старшим стюардом, организовал обмен бутылок виски на ящики с пивом.
В порту нашего пребывания около набережной теснились ряды маленьких лавочек, торгующих всем чем угодно, но, главным образом, листьями бетеля, которые здесь жуют все. Тут же продавали учебники малайского языка - жалею, что не купил, говорят, очень легкий язык. Мне показали «пальму путешественников». Ее листья растут вертикально, поэтому на их поверхность не падают прямые солнечные лучи и испарение влаги сводится к минимуму. Между корой и древесиной скапливается вода, и достаточно кору проткнуть, чтобы утолить жажду. Мне, правда, не посчастливилось увидеть людей - малайцев или, тем более, англичан, - которые утоляли бы жажду таким способом.
Сразу за городом в роще, где росли пальмы и бананы, находился индуистский храм, таинственный и прекрасный. Перед храмом располагался довольно большой бассейн, наполненный голубой водой. От берега к центру шли широкие ступени, уходящие под воду. Очевидно, бассейн предназначался для религиозных омовений. Дело шло к вечеру. Один индус разделся и, освещенный косыми солнечными лучами, потихоньку сошел в воду - картина, достойная кисти Рериха.
В Суаттенхаме мы пробыли пять дней, наконец, вышли в море и повернули прямо на север к Пенангу, куда и пришли через двенадцать часов. Широкий пролив отделяет порт от Малайского полуострова. Прямо из порта, если сесть в вагончик подвесной дороги, можно попасть на вершину Пенанг Хилла (холм около тысячи метров высотой). Вагончик вмещает около десяти пассажиров, окна его открыты, и пассажирам
В Пенанге есть Храм Змей. Это индуистский храм с большой площадкой, выложенной камнями. Над частью площадки - навес, под ним ползают змеи всяких родов и видов, отгороженные от зрителя не особенно высокой стеной. Интересно, конечно, но противно. Начинают здесь работать рано, возможно, и до восьми утра. После часа дня иностранцы вообще, кажется, не работают. Все едут обедать и отдыхать часов до пяти, а затем - в клуб. Меня пригласили отужинать в Пенанг клубе. Хозяин рассказал мне, что недалеко от берега у клуба имеется свой плот на якорях, на котором загорают пловцы. Плот соединен с рестораном клуба стальным тросом, и, если вы нажмете на имеющуюся там кнопку звонка, из ресторана прямо на плот спустят для вас полдюжины бутылок холодного пива.
В одном городском банке я наблюдал, как в час дня сторож-индус устраивался на ночлег. Между колоннами учреждения, вверенного его бдительности, он поставил кровать, под нее засунул миску с пищей и металлический сосуд с водой: его обстоятельные приготовления выдавали намерение отдыхать до следующего утра. В магазинах такая же сонная атмосфера: никакой спешки и полное отсутствие покупателей. Да и вообще, никто никуда не торопится.
Я купил себе в книжном магазине «Пармскую обитель» Стендаля на французском языке и книгу Виктора Перселла «Малайзия». Автор приводит много любопытных фактов о географии и климате страны. Искажения начинаются в политическом разделе книги. Там есть намек на то, что разгром британской армии в Малайе был чуть ли не специально запланирован Британским генеральным штабом. Самый пикантный аргумент: падение Сингапура дало возможность Англии помогать России оружием и таким образом косвенно обеспечило победу СССР. Очень великодушно, без сомнения, проиграть всю малайскую кампанию, отдать Сингапур — и все только для того, чтобы помочь русским. В истории такие случаи встречаются, наверное, не слишком часто, во всяком случае, я узнал о подобной жертвенности одной страны ради другой впервые из книги Виктора Перселла.
Автор также выступает в защиту плантаторов и зачем-то пишет, что они пьют очень умеренно, не больше двух порций виски и только по вечерам. Ну, если Перселл акцентирует на этом внимание читателя, значит, имеются и другие наблюдения. Сомерсет Моэм, например, пишет совсем другое. Есть плантаторы совсем непьющие - а почему бы им и не быть?
– есть пьющие по две порции виски в день (Plantator purcellicus L., редкая разновидность в зоологии, названная в честь ее первооткрывателя Перселла), а есть и много пьющие. Всякие есть. Но все-таки пишет Перселл интересно, книга читается легко, хотя, как я уже сказал, в интерпретации стратегии Британского генерального штаба в Малайе он несколько запутался.
В Пенанге мы пробыли три дня и покинули его в семь часов утра 23 января 1948 года, взяв курс на запад в сторону Цейлона. Стояла прекрасная погода.
Мы начали осваивать Индийский океан. Остались на юге черно-синие очертания гор Суматры, и все пассажиры, готовясь к долгому и скучному переходу вытащили свои атласы, чтобы каждый день отмечать на карте пройденный путь. Я купил в Шанхае самый последний универсальный атлас мира американского издательства «Хаммонд»: девяносто шесть прекрасно отпечатанных карт. Великобритании отведено в нем четыре страницы, а на каждую европейскую страну - по одной. На европейскую часть СССР - тоже одна страница (масштаб для Англии восемьдесят километров в сантиметре, для СССР - триста), на азиатскою часть СССР - ни одной: она включена в общую карту Азии (масштаб - тысяча двести), и на ней ничего полезного нет. На Канаду отведено восемь страниц, в два раза больше, чем на Великобританию, а на США с ее колониями (хотя американцы говорят, что у США таковых нет) - сорок девять страниц. Конечно, это не универсальный атлас мира, а просто атлас США, в который между прочим включены карты остального мира. Недаром один англичанин уныло заметил, что среднему англичанину (да, наверное, и среднему американцу) из русской географии известно только то, что в России имеется восемь городов: Москва, Ленинград, Омск, Томск, Минск, Пинск, Одесса и Владивосток (с ударением на первое «о»).