Записки солдата

Багмут Іван Адріанович

— План «Молния», — ответил он мне в тон.

— Еще кто вас подговаривал? — допытывался милиционер.

— Рабурденко.

— Кто? — переспросил следователь, а директор и старший охранник посмотрели на Пуголовицу с удивлением.

— Лаборантка. Заставляла носить ей карпов сверх того, что нужно для анализа.

— Сколько же вы ей принесли?

— Да, может, центнера три перетаскал. Что ни день — по три-четыре здоровых карпа…

Милиционер приказал вызвать лаборантку. Она явилась, бледная, испуганная, заплаканная, и без устали

вскидывала бровями. Когда ей прочитали показания Петренко, она чуть не упала в обморок.

— Это ложь! У меня не было тенденции заказывать себе карпов! Он сам приносил мне.

— Приносил сам. А за что? За то, что вы прятали в лаборатории мою рыбу.

— У меня не было такой тенденции! — крикнула лаборантка.

— Я за тенденцию не говорю, — настаивал Пуголовица. — А большого карпа где я прятал? Не у вас в холодильнике?

Рабурденко ахнула и упала без чувств. В комнате стало шумно. Кто-то кричал, чтобы лаборантке принесли воды, директор гневался и махал кулаками на Пуголовицу, старший охранник корил себя за ненаблюдательность, а мы с Сереньким грустно качали головами, видя, до чего довела Рабурденко ее беспринципность.

Наконец принесли воды, и Рабурденко пришла в себя.

— Как же вы могли так поступить? — с укором спросил директор.

— Он запугал меня. Вы же знаете, у меня никогда не было такой тенденции! — нервно дергала бровями лаборантка.

— Вы прятали краденое, — сказал милиционер. — Я вынужден взять вас под стражу.

Рабурденко снова ахнула и снова упала в обморок. Пока Веремиенко и уборщица, вбежавшая на крик, приводили ее в чувство, директор и старший охранник уговорили милиционера не арестовывать ее, поручившись, что она не сбежит. Лаборантку успокоили и отпустили.

— На чьей автомашине приехал Ракша?

— Не знаю.

— А кто еще был с вами? Кто скрылся на машине?

— Не знаю… Случайные люди. На шоссе договорились…

— Что вы мелете? Ракша уже сказал, кто они, — пустился на хитрость милиционер.

Но Пуголовица был опытный жулик.

— Не знаю. Ракша сказал мне, что остановил машину на шоссе и договорился.

— А кто вас подговаривал тут, в рыбхозе?

Больше ни на кого Пуголовица не указал. Следствие заканчивалось. Часы показывали два. Старшина, велев отвести Петренко в кладовую, выяснял у директора и старшего охранника подробности ночного происшествия.

— О-о! — вспомнил директор. — Как-то Ракша приходил к нам просить бензин, и мы записали номер его машины. Может быть, это вам поможет? — И он, вынув записную книжку, назвал номер.

Старшина вытаращил глаза.

— Повторите, пожалуйста, номер.

Директор повторил.

— Это был грузовик или легковая?

— Полуторка.

Милиционер с облегчением вздохнул.

— Вот мерзавцы! Вы знаете, чей это номер? Председателя райисполкома! Это номер его легковой машины.

Пока старшина вносил в протокол новые данные, я понял из разговора директора, Веремиенко и старшего охранника,

что Веремиенко обо всем своевременно рассказал директору и после этого за жуликом следили. «Именины» Петренко вызвали подозрение, и прошедшей ночью все были наготове. Грабителей схватили в тот момент, когда они тянули невод, полный рыбы.

— Так! — сказал я с ноткой самокритики в голосе. — Выходит, все это не имеет отношения к плану «Молния»…

Серенький был разочарован.

— Так же, как и к плану «Легенда»…

Милиционер уже сложил бумаги, когда во дворе зарокотала машина, и через минуту в комнату вошел новый посетитель.

— Капитан милиции Белоконь, — отрекомендовался он.

Старшина вытянулся в струнку, директор и старший вахтер назвали свои должности и фамилии.

— Вот мой план «Молния»! — воскликнул я и схватил Серенького в объятья.

— Какой прелестный кот! — воскликнул капитан и погладил меня по спине, а потом обратился к милиционеру: — Приведите мне Ракшу.

Я нетерпеливо ждал допроса, И те минуты, пока ходили за Ракшей, показались мне вечностью. Наконец его ввели.

— Вы писали нам письмо? — спросил капитан.

Тот молчал, не зная, очевидно, что лучше — сказать правду или отговориться от своего доноса. Капитан брезгливо поморщился:

— Вы хотите, чтобы вашу жену вызвали свидетельницей? — И он показал Ракше конверт. — Она сегодня утром принесла это.

Я вытаращил глаза и почувствовал, что сердце у меня близко к инфаркту. Конверт был желтый! Выходит, я бросил в почтовый ящик другой конверт?! Теперь я вспомнил, что за зеркалом было два конверта — синий, который был хорошо виден, и желтый, засунутый подальше.

Теряя силы, я едва слушал допрос.

— Я писал, — поспешно ответил Ракша.

— Рассказывайте все, что знаете о Пуголовице-Петренко.

Ракша вздохнул и стал рассказывать. Я выслушал уже знакомую историю. Интересно, как отреагирует на нее Пуголовица?

Вот его привели.

— Фамилия? — задал первый вопрос капитан.

— Да я уже говорил…

— Еще раз скажите, — усмехнулся капитан. — Неужели так трудно?

— Петренко.

— А какая фамилия была у вашего отца?

Пуголовица недоуменно воззрился на капитана и сказал так искренне, что я удивился:

— Петренко, как же еще?

— Так. Теперь скажите, где вы познакомились с Ракшей?

Пуголовица повторил предыдущие показания.

— А раньше вы его не знали?

— Нет.

— Так… — Капитан замолчал и задумчиво смотрел на арестованного. Потом вдруг спросил: — А фамилия Пуголовица вам знакома?

Того передернуло. Он так побледнел, что стала видна незаметная до того грязь на его лице.

— Это поклеп, — выдавил тот.

— Что? Что именно поклеп?

Пуголовица стал выкручиваться:

— Это Ракша на меня наговорил.

— Что же он на вас наговорил? — спокойно спросил следователь.

Пуголовица беспомощно моргал глазами и молчал.