Записки солдата
Шрифт:
Всю дорогу от церкви Ивась тогда слышал, как то тут, то там раздавалось:
— Ну и Забулдыга! Отбрил богача!
— Вот тебе и Забулдыга!
— А что? Думаешь, раз богатый, так все можно?
Теперь Кот был не так красен, как тогда, Ивась едва узнал его. Парня же, который стоял возле тыквы, он и вовсе видел впервые.
— Руки ничем не мазать! Подымай так, как есть! — с опаской поглядывая на крепкую фигуру парня, говорил Мордатый.
— Да уж ладно, — кивнул тот.
Ивась со страхом глядел на незнакомца,
«Предупредить, что выскользнет?» — подумал Карабутча. В другой раз это доброе намерение так бы и осталось добрым намерением, но сегодня Карабутча, как и всякий неофит, не мог не поступить согласно своим новым убеждениям.
— Не беритесь, проиграете. Выскользнет тыква! — сказал Ивась.
— А тебе какое дело? — крикнул Мордатый. — Ты в книги гляди, а куда не след — не суйся!
— И правда, не берись! — посоветовал изможденный, немолодой уже мужик с серым лицом и острым болезненным взглядом, одетый в покупную, но латаную-перелатаную рубаху.
Парень с любопытством посмотрел на мальчугана и подмигнул:
— Не выскользнет!
Мордатый облегченно вздохнул, поняв, что парень не отказывается от заклада, вытащил кошелек, долго перебирал в нем пальцами и, наконец найдя то, что искал, показал четвертной.
— Показывай и ты свои, — обратился он к парню.
— Поручитесь? — глянул тот на Кота.
Мордатый сразу же возразил:
— Э, нет, отец дьякон, — деньги на кон!
— Да вы не сумлевайтесь, — заверил парень. — Я же у них служу! Как раз за двадцать пять рублей. Еще и копейки не взял.
— Я за него ручаюсь, — заявил Кот.
— Нет, нет! — не соглашался Мордатый. — Нет, нет! Тут такое дело… Деньги на кон!
— И чего тебе, Иван, встревать в это дело? — бросил изможденный.
— А тебя, Латка, не ущипнули, так и ногами не сучи!
— Я погляжу, как ты засучишь!
Вокруг зашумели:
— И чего тебе, парень, рисковать?
— За что ж ты целое лето работал?
— Он уже у троих выиграл. И у тебя выиграет!
— Брось ты это, Иван, — посмотрев на своего батрака, на тыкву и на Мордатого, рассудительно посоветовал Кот.
— Да что он, маленький? — возмутился Мордатый.
— Дайте, дядя Петро, четвертной, — проговорил батрак.
Тот пожал плечами:
— Смотри сам… — И, вынув двадцать пять рублей, протянул руку Мордатому: — Давай и свои.
— Да ты что? Не веришь? Мне не веришь? Кто выиграет, того и будут.
— Давай, давай сюда, — гнул свое Кот.
Мордатый вздохнул и отдал деньги.
— Иван, — проговорил Латка, — ты же все лето работал как проклятый! Не жалко?
Тот, не слушая, окинул тыкву изучающим взглядом, потом, растопырив пальцы, показал Мордатому черные мозолистые ладони:
— Голыми руками поднять? Да?
— Да!
— Вот этими голыми руками? — повторил Иван.
— Да, вот этими
Парень вздохнул всей грудью и шагнул к тыкве, доходившей ему чуть ли не до пояса. Все замерли. Ивась испуганно смотрел на батрака, который сейчас проиграет заработок за все лето.
— Брось, Иван, — снова заговорил Кот.
— А сейчас брошу, — вдруг засмеялся тот. — Вот подыму и брошу! — Он широко развел руки и растопыренными пальцами изо всей силы ударил в бока тыквы, так что пальцы вошли в мякоть. Рывком подняв тыкву до уровня груди, мгновение подержал ее и так шмякнул оземь, что жижа и семечки брызнули выше дверного косяка лавки.
Крик облегчения вырвался из множества грудей, а Карабутча так и раскрыл рот от восхищения.
— Вот это да! Вот это Иван! Вот это сила! — звучало вокруг.
— Не было уговора бить тыкву… Зачем разбил? — угрюмо заметил Мордатый.
— Чтоб не надували людей, — спокойно наблюдая за яростью Мордатого, проговорил победитель. Потом глянул на Ивася и подмигнул ему веселым глазом.
— Отдаю Ивану деньги. Глядите! — обратился к людям Кот. — Бери, Иван!
Тот взял деньги и, пряча их, сказал лавочнику:
— Спасибо вам. А если у вас еще есть тыквы, я и за меньшую цену мог бы их перебить.
Поднялся хохот, а Мордатый только злобно сверкнул глазами. Латка обнял батрака и восхищенно твердил:
— Ох и молодец ты, тезка! Так ему, дьяволу, и надо!
— Ну, будет! — строго бросил Кот. — Поехали, Иван.
Парень отвязал лошадей, сел на передок и, подождав, пока хозяин забрался в бричку, ударил по лошадям.
Ивась с завистью и грустью смотрел вслед. Бывают же такие счастливые люди, как этот Иван! Почему бог ему, Ивасю, не дал такой силы?
8
На другой день было воскресенье. Нянька отпросилась домой. Ивасю пришлось смотреть за Лизой и Захаркой. Это было особенно обидно, потому что именно в этот день Бражничата собрались в лес за Орель, где было много диких груш. Ивась всю неделю мечтал об этом дне — и вот на тебе!..
Захарко был на редкость спокойный мальчуган, когда его носили, но стоило только его посадить, как начинался рев. Ивась вспотел, гуляя с братишкой по двору.
— Цыц! — приказывал Карабутча, но Карабутеня не только не замолкало, а просто заходилось в плаче.
— Возьми его на руки! — кричала мать.
Ивась пытался укачать брата в люльке, но тот так вопил, словно его резали.
Руки у парня болели, спина ныла, и наконец он придумал: сообразив, что Захарку еще нет года и он не сможет пожаловаться матери на старшего брата, Ивась, поносив Захарка несколько минут после очередного окрика матери, ущипнул его за ножку. Карабутеня сразу заревело.
— Поиграй с ним! — крикнула мать, которая, держа на руках Лизку, возилась с Сашком. Тот прихворнул и лежал с компрессом на голове.