Записки солдата

Багмут Іван Адріанович

Сколько лет он учил историю — древнюю историю, историю средних веков, новую историю, учил исторические факты, а главного — того, что одна социальная формация несет в себе зародыш другой, что одна социальная формация превращается в другую и что социальное развитие неуклонно ведет к коммунистическому обществу, — не знал. Об этом главном молчали и учебники, и преподаватели…

Коммунизм — это счастье человечества, и все надо подчинить достижению этой мечты. А прежде всего необходима диктатура пролетариата, власть рабочих и беднейших

крестьян, потому что лишь пролетариат сможет вести народ к коммунизму.

Карабутенко повторял мысленно слова и фразы из брошюры и с удовлетворением думал, как разобьет своих будущих оппонентов.

К Хоме Ивась шел в сильном волнении. Накануне в гимназии состоялось собрание учеников, на котором незнакомый юноша из Екатеринослава рассказывал о задачах Коммунистического союза молодежи и призывал вступать в него. Гимназисты встретили агитатора довольно прохладно, хотя трое старшеклассников — сыновья местных интеллигентов — записались в Союз.

«Запишусь!» — решил Ивась. Он уже готов был поднять руку. Поднять руку и перейти наконец рубеж. Поднять руку и стать свободным, независимым от отца, вступить в ряды борцов за те идеалы, о которых читал в брошюре.

Независимость от родителей! Он вспомнил, как мать плакала летом, когда умерла Лизка. Она всегда плакала как-то особенно, тихо, беззвучно раскрывая рот, и в такие минуты казалась сыну такой беспомощной, такой несчастной, что он готов был пойти на все, только бы успокоить, утешить ее.

И он не поднял руку…

Но если Хома разрешит, он переступит через материнские слезы.

Теперь, в ожидании Хомы, который вернулся лишь поздно вечером, Ивась пытался «просветить» Виктора и восторженно рисовал привлекательную картину коммунистического будущего. Но соответствующей реакции у слушателя не вызвал.

— А у вас в Мамаевке, — ни с того ни с сего спросил Виктор, — бывали случаи, чтобы сосед убивал соседа за межу?

— Какое это имеет отношение к теме? — возмутился Ивась. — Именно чтобы не убивали за межу, и надо бороться за коммунизм.

Виктор засмеялся:

— Погоди! Ну чего ты сразу сердишься? Я тебя спрашиваю: вот тот мужик, который за одну квадратную сажень земли убивает соседа, этот мужик отдаст свое добро, чтобы жить по-коммунистически?

Ивась замялся.

— Скажи честно: отдаст? — настаивал Виктор.

— Надо бороться! Надо перевоспитывать!

— Ха-ха-ха! — захохотал Виктор. — Перевоспитывать! Христос уже тысячу девятьсот семнадцать лет и одиннадцать месяцев перевоспитывает людей в духе любви и братства, советует отдавать ближнему последнюю рубашку… А результат? Убивают за межу, сдирают с ближнего последнюю рубашку, рады этого ближнего в ложке воды утопить. Перевоспитание! Перевоспитание — это разговоры… Никогда человека не перевоспитаешь, потому что человек человеку — волк! Представь на минутку своих соседей — кто из них согласится жить в коммунистическом обществе?

Ивасю пришлось признать, что ни один из мамаевских соседей не отдаст своего имущества в общий котел.

— Это все мечты, фантазии! — закончил Виктор.

— Мечты, но эти

мечты станут действительностью! Это — закон. Коммунизм — это очередная и обязательная фаза общественного развития! — не сдавался Карабутенко.

— Фаза, может, и настанет, только люди не смогут в такой фазе жить. Фаза изменится, а человек — нет!

— И все-таки он изменится! — убежденно проговорил Ивась.

— Подождем, может, и изменится, — не скрывая насмешки, согласился Виктор. — Ждали без малого две тысячи лет, подождем и еще… Куда нам спешить…

Ивась замолчал, не в силах разрешить противоречие. Что коммунизм настанет — в этом у него не было никакого сомнения, но человек…

— Ну и агитатор же ты! — издевался Виктор. — Чуть не сделал меня коммунистом!..

— А ты прочитай программу партии! Тогда увидишь! — хмуро бросил Ивась и замолчал.

Наконец пришел Хома и, выслушав брата, категорически возразил против его вступления в Союз.

— Тебе надо учиться.

— А тебе?

— Меня все равно мобилизовали бы… — нашел Хома аргумент.

— А на войну тебя мобилизовали?

— Дураком был…

— Вот и я хочу быть дураком! — закипая, крикнул Ивась.

Хома переменил тактику.

— Вспомни о родителях. Ты думаешь, я их не люблю? Я прошу тебя, не причиняй им боли… Очень прошу…

Понося себя в душе за безволие, Ивась ушел домой.

В декабре уездный ревком объявил мобилизацию военнообязанных и призывал население вступать в отряды добровольцами, чтобы освободить Екатеринослав, захваченный войсками петлюровской Директории. Из Мамаевки пришла целая рота бывших фронтовиков, и Хому на время наступления назначили к ним командиром.

Если бы Ивась вступил в Союз, и он был бы в рядах бойцов. И он получил бы оружие! А дома сказал бы, что его мобилизовали как члена Союза. Как все было бы чудесно! А теперь, когда Хома готовился к бою, Ивась ехал домой на рождественские каникулы, презирая себя за послушание…

6

Первое полугодие 1919 года было наполнено событиями, приносившими юному поборнику коммунизма надежду и радость. Разгром похода Антанты и создание Венгерской советской республики возвещали победу мировой революции. Но вскоре на политическом горизонте собрались тяжелые тучи, а летом деникинские белогвардейские банды захватили Украину и двинулись на Москву.

Осенью 1919 года Карабутенко ехал в гимназию, так сказать, с опаской — в городе были белые, а он — родственник коммуниста. Поселился он у своего первого квартирохозяина — Сергия Евтихиевича, двое старших детей которого были деникинцами, а третий — оголтелым петлюровцем.

В первый же вечер Сергий Евтихиевич подсел к Ивасю и восхищенно рассказал о победах генерала Шкуро, о мудрости генерала Деникина и чистоте морального облика генерала Май-Маевского, части которого брали город. Ивась слушал потупясь, боясь поднять глаза, чтобы не выказать своего отвращения к рассказчику. А тот, не замечая настроения слушателя, продолжал петь восторженные дифирамбы палачам народа.