Записки Старого Когитатора
Шрифт:
— Да, я с трудом, но превосхожу сито. Оно ничто пред моей мощью и величием, — изящно пошутил я. — Ладно, значит, пробуем. Плотное сопряжение. И учти, Кристина, ТЫ будешь управлять моими действиями. Потому что я ни варпа в этом не разбираюсь.
— По слову вашему, Терентий, — довольно отмыслеэмоционировала тереньтетка.
И через несколько минут Милосердие вышло на линию “лукошко-личинка”. Правда Шизоум, продемонстрировал пусть и шизоидный, но ум:
— Грыбник, а тваи юдишки ни прамахнуца? Сцыкатно как-то, и херня на маём
— С хернёй — помогу. Не промахнутся. Не отвлекай и не дёргайся, на твоё корыто будет пси-воздействие, почистит от скверны, — холодно отмыслеэмоционировал я, продолжая внутренне ликовать.
Было опасение, что поток свячёности вызовет агрессию гриба. А так — я его предупредил, типа помогаю, и всё такое. Правда с Кристиной пришлось внести некоторые правки в затеянное нами групповое свячёное псайкерство. Ну как-то не нашлось иного названия для запланированного нами надругательства.
И вот, уже подойдя к грибному лукошку на считанные десятки километров, Милосердие открыло огонь по предателям.
А мы с Кристиной начали запланированное: слившись сознаниями вплоть до ощущения малейших эмоций, я начал как изменять свет и ветер, так и, направляя поток свячёности, изменять его в согласовании с указаниями и даже чувствами Кристины.
И объём воздействия выходил мизерным, по моим меркам. Но эффект… В общем, мы таки получили того самого мифического “святого псайкера”. Оперирование энергией веры и чувствительность с умением псайкера. Правда, Кристина несколько “поплыла”, как от близости, так и от пси-эманаций верующих всяческих. Всё же, она была восприимчива к имматериуму, и если на пси-мусор ей индифферентно, то вот “защиты от святости” у неё не было.
Точнее — не было опыта. Поскольку почувствовав моё неудовольствие (а не почувствовать его в столь плотном сопряжении она не могла), тереньтетка довольно оперативно взяла себя в руки.
Но воздействие было более чем удачным. Никаких “паразитных потоков” света и ветра мне развеивать не пришлось. На грибном лукошке, весьма локализовано, оказался этакий “контейнер свячёности”, эманирующий паразитной святостью, как сволочь.
Если бы это не творили мы — я бы посчитал, что это я, или ещё какой крыластый придур… бедолага буянит, да.
Ну и метка вышла на совесть — тут Кристина мне была не помощница, но я изящно завязал часть света и ветра, свойственного корыту орков, в бантик. И, соответственно, не менее нескольких лет, при нужде, найду корыто.
— Продолжать огонь! — ревел тем временем Боррини. — Курс на полградуса выше, всю энергию на мортиры!
А я, неожиданно оказавшийся после воздействия вполне дееспособен, вглядывался в показания. И выходила весьма отрадная картина:
Первый залп влетел в личинку предателей, как я понимаю — вообще не задержанный щитами. И теперь на отвратительной пародии на пустотное судно были огромные раны-кратеры.
Конечно, это было не уничтожение предателей, но огонь они стали вести гораздо
При этом, шизогриб не щёлкал мицелиями, а пошёл на сближение с личинкой, шмаляляя из своих гигастрелял и прочего “кастома от шампиньонс”. И чумному корыту это пусть и наносило урон поменьше, чем плазменные мортиры, но тоже ощутимый.
— Кристина, у предателей ржавая лоханка, не разваливающаяся из-за скверны, — задумчиво отмыслеэмоционировал я.
Дело в том, что если у прочих астартес-божкопоклонников корабли фонили скверной, как сволочи, но структурообразующим элементом скверна не была. Скажем так, побочный эффект и дополнительное оружие.
А вот у нурглитов — ни варпа. Сама баржа давно проржавела и разваливалась. Причём не от старости, а именно из-за эманаций чумного деда, разложения. И была целой и боеспособной за счёт болезни. Она разлагалась и была больна, сочилась гноем и скверной. Но это — ненормальное состояние! Так что ежели развеять скверну — она просто развалится, сама по себе.
— Мы же не подойдем к ним на достаточное расстояние, Терентий! — удивилась Кристина, но “вчувствовалась в мои мысли”. — Плазменные сгустки!
— Угу, — довольно отмыслеэмоционировал я. — Нам в варп не сдалось именно “развеивать”. Свячёности этой дурацкая куча. Траты — мизерные. То что нас заметят — можно не опасаться. Так что…
— Поняла, Терентий. Давайте сделаем!
Так что следующий залп мортир нёс предателем не только Свет и Тепло Императора, но и чаянья и веянья всяческих верующих. Которые, в момент попадания, радостно-бараньи начали разрушать структуру скверны. И попадания не просто выжгли кратеры, но и гноящаяся обшивка предателей начала трескаться и отваливаться. А выстрелы грибов в дыры оказались на диво эффективны.
Так что третий залп Милосердия разнёс баржу предателей в варп. Взрыв был кривой, косой, но мощный. И я подозреваю, он не столько разрушил именно сам реактор, а прибил или вывел из строя болезнетворие, заставляющее реактор работать.
— Слыш, Грыбниг. Мы их постукали! — ликовал шизогриб. — Вот только… ну, я пошёл? — несколько сбавил в ликовании, с опасением даже, уточнил шаман.
— Насчёт Империума ты запомнил, Шизоум?
— Запомнил, Грыбник. Ни палезу.
— Ну и вали.
— Ну и валю, — довольно изящно оставил за собой последнее слово Шизоум, а лукошко легло на разгонную.
А вот помимо ликования, аколиты смотрели на меня с весьма ощутимым вопросом, особенно после моего “напоминаю. По оркам огонь не вести!”
— Если я скажу, что этот Шизоум дал мне взятку шикарными грибами — вопрос будет снят? — утончённо пошутил я, посмотрел на лица аколятни, вздохнул и дополнил. — Пойдём в совещательную. Объясню.
Завалились мы в неё. В принципе, я мог, конечно, сказать: я — Инквизитор, а вы все ни разу не Дартаньяны. Но мои отношения с аколитами были несколько более человеческими, и менять это из-за какого-то там гриба я не собирался. Ну и небесполезно будет.