Записки убийцы
Шрифт:
Войдя в вестибюль – под ногами камень, над головой высокий потолок, – подхожу к стойке на манер гостиничной, странной треугольной конструкции из дикого камня, которая требует не меньшего внимания, чем человек, выбравший подобный дизайн. Подхожу к администратору, симпатичной брюнетке лет двадцати пяти, еще одной, которую я не знаю. Мне нравится эта тенденция никого не знать. Я понимаю, что это ненадолго, но мечтать не вредно.
– Мисс Лав, – приветствует меня девушка за стойкой, доказывая, что не такая уж я анонимная, как надеялась. – Я провожу вас в его кабинет.
Она встает, даже
– Я знаю дорогу, – отвечаю я.
Ее накрашенные красным губы слегка изгибаются.
– Он сказал, что вы так и скажете.
– Естественно, сказал… – бурчу я, отворачиваясь от нее. Нуждаясь в спасении от внезапно нахлынувшего на меня адреналина, игнорирую лифт слева от меня и поднимаюсь по широким каменным ступеням справа. «Вот и все, – говорю я себе. – Только одна встреча. Затем между нами все кончено. Кончено. Кончено. Кончено». Повторяя про себя эти слова, останавливаюсь на верхнем этаже и приказываю себе найти свое Иноземье и шагнуть внутрь. Быть агентом Лав. Но это его мир, в котором Кейн единоличный хозяин, и мое Иноземье отказывается вторгнуться в его пределы.
Глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы немного успокоиться, не чувствую каких-либо изменений в своем душевном состоянии. «Ладно, давай поскорей со всем этим разделаемся», – говорю я себе, сворачивая налево по коридору к огромным двойным дверям, подход к которым перекрыт письменным столом в форме подковы, за которым, словно в пулеметном гнезде, расположилась знакомая блондинка.
– Лайла, – приветствует меня Табита, когда я подхожу к ней. Как и всегда – по крайней мере, в моем присутствии, – тон у нее ледяной, а вид надменный и чопорный. Впрочем, если б я была юристом с гарвардским образованием, потерявшим лицензию и теперь играющим роль секретарши Кейна Мендеса, которого я хочу трахнуть, но который не хочет трахать меня, я тоже могла бы стать стервой. Ну, большей стервой, чем уже есть.
Останавливаюсь возле ее стола.
– Ты, как всегда, прямо что кукла Барби, Табита, – говорю я, отмечая полное отсутствие морщин на ее тридцатилетнем личике – что говорит мне о том, что она, как и большинство жительниц этого города, уже пристрастилась к ботоксу. Бросаю взгляд на ее глубокое декольте и возвращаю свое внимание к ее пластиковому лицу. – И грудь у тебя теперь больше?
– У меня натуральная грудь!
Ухмыляюсь.
– Ну да. Натуральная. Конечно.
Табита обжигает меня взглядом. Больше уже не обращая на нее внимания, я прохожу мимо ее стола прямо к двойным дверям кабинета, без стука распахиваю одну из них и захожу внутрь. Закрыв за собой дверь, прислоняюсь к ее деревянной поверхности, в то время как Кейн так и сидит в самом центре комнаты в форме полумесяца, обрамленной только окнами и океаном. Сомневаюсь, что слишком уж многие первым делом замечают это потрясающее зрелище, а не человека за массивным вишневым столом, исходящая от которого энергия опасна для любого, кто осмелится даже просто вступить с ним в какие-то переговоры, не говоря уже о том, чтобы бросить ему вызов.
– Лайла… – произносит Кейн, откидываясь на спинку кресла, чтобы изучить меня. Его серый костюм, сшитый на заказ, сидит на нем как влитой. Галстук на нем темно-синий,
– Кейн, – отвечаю я и, хотя намеревалась двинуться с места, не делаю этого. Проходит несколько томительных секунд, пока он не выгибает темную бровь в мою сторону.
– Что мы тут делаем, красавица? – интересуется он.
– Лайла. Меня зовут Лайла.
– Ты сказала мне прекратить произносить твое имя.
– Факт остается фактом, Кейн, – говорю я, пересекая разделяющее нас обширное пространство, в то время как его глаза следят за каждым моим шагом. – Пусть будет «агент Лав», – добавляю я, занимая кожаное кресло перед его столом.
– А что – мне нравится, как это звучит, – отвечает он, в голосе у него опять шелк и наждачная бумага, и я не сомневаюсь, что это сделано специально, поскольку все, что делает Кейн, делается специально. – Агент Лав…
Старательно игнорирую то, что, как я знаю, является намеком на один из многочисленных сексуальных аппетитов этого мужчины.
– Расскажи мне еще раз, где ты был вчера вечером.
Кейн подается вперед, положив руки на стол.
– Лайла… – мягко и укоризненно произносит он, выбрасывая мою инструкцию касательно «агента Лав» за окно.
– Ты действительно был с Самантой Янг? – нажимаю я.
– У меня нет причин лгать о чем-то подобном, хотя есть и одна очень веская причина, которая заключается в тебе, чтобы сказать обратное.
«Однако алиби тебе важней», – думаю я.
– Так ты был с ней?
– Да.
– С какого по какое время?
– Совсем уж точно не скажу. Где-то с шести до восьми.
– А ты в курсе, что она встречается с моим братом?
– Ты хочешь сказать, что она с ним трахается.
– Ты знал, – обвиняюще произношу я.
– Нет, не знал. И в твоем благообразном братце явно есть нечто большее, чем кто-либо из нас предполагал.
– Как это прикажешь понимать? – говорю я, хотя прекрасно понимаю, что он имеет в виду.
– Она нечиста на руку, и это ни для кого не секрет в этом городишке. Ты это знаешь.
– И все же ты трахаешься с ней.
– Она мне чисто для перепихона. Я знаю, кто она такая, и мне на это начхать. Если твой брат говорит тебе, что встречается с ней, то это уже совсем другая история. Хотя не может быть, чтобы он не знал, что она собой представляет, а значит, его это тоже не волнует.
Сестра во мне встает на защиту брата.
– Типа как у меня с тобой?
– Нападки на меня из-за моей родословной не меняют того факта, что твой брат связался с ней. А то, что она позволяет ему верить, будто у них серьезные отношения, говорит мне о том, что она чего-то хочет от него.
– А чего она хочет от тебя?
– Того, чего у нее никогда не будет.
– А от моего брата?
– Если она чего-то хочет от твоего брата, то тебе лучше проследить, чтобы она этого никогда не получила.
– Например?
– Понятия не имею, – говорит Кейн. – Но если он спутался с ней, то либо свалился со своего золотого пьедестала, либо им каким-то образом манипулируют.
– Он чист.
– А она нет.
– И все же ты только что развлекался с ней. Что это говорит о тебе?